Привет!
Ольга,
алкоголичка.
Алкоголь возник в моей жизни впервые в 16 лет, с первым бокалом шампанского на моем первом "взрослом" дне рождения. Что дал мне этот бокал? Он дал возможность раскрепоститься (я всегда чувствовала себя "зажатой", он дал возможность оказаться вместе с людьми (я всегда чувствовала себя отдельно, не такой,
как все), дал возможность совершить первый поступок (я всегда боялась поступков, предпочитала им размышления и наблюдения).
Моя вторая выпивка (бутылка водки на четверых) уже могла бы дать мне понять,
что я -
алкоголичка.
Все признаки болезни были налицо: потеря дозового контроля, желание выпить еще и еще, в итоге я едва добралась до дома, кульминацией стало мое падение на землю почти рядом с родной школой. Помню,
как какой-то мужчина
бросился на помощь к лежащей в пыли девушке в белой кофточке и ммни-юбке, подхватил меня на руки. Он посмотрел на меня, опустил обратно на землю, плюнул и пошел своей дорогой. Я кое-как поднялась и побрела дальше. У меня хватило ума не пойти домой, а отлежаться у подруги. Родители не заметили ничего, они мне полностью доверяли.
У меня всегда была высокая толерантность к
алкоголю. Я долго не испытывала похмельных мук, в 17 лет могла выпить на спор из горлышка бутылку водки, и потом прекрасно провести вечер. Почти не посещая школу в старших классах, я прекрасно училась, но совершать безумные поступки под влиянием
алкоголя я уже начала.
Я серьёзно встречалась со своим первым мужем, мне казалось,
что я люблю его, но - на свадьбе у подруги, напившись до чертиков, я изменила ему с совершенно ненужным мне молодым человеком, женихом моей лучшей подруги, причинив при этом боль двум, самым близким мне людям.
Мой первый брак в 18 лет. На свадьбе я , с беременностью почти 2 месяца, прошу подругу потихоньку вынести мне во двор рюмку водки, так
как я чувствую себя раздраженной, уставшей от свадебной суеты, мелькания чужих людей... но мне надо
быть на "мероприятии" до конца, ведь я невеста. Она удивленно смотрит на меня, но выполняет мою просьбу. Конечно, эта рюмка не дает мне ничего, кроме иллюзии расслабленных нервов.
Алкоголь ненадолго оставил меня в покое во время беременности, рождения сына, кормления
грудью - на
три года. Потом я снова начала пить - еще умеренно.
В два с небольшим
года мой сын начинает болеть. Пустячная простуда – бронхит – бронхиальная астма. Мы живем от приступа до приступа. Они становятся все тяжелее с каждым разом. Много раз мой ребенок, казалось, умирал у меня на руках…но врачи нас всегда спасали. Однажды, пожалев мои истрепанные нервы, медсестра в больнице наливает мне вместо валерьянки разбавленного спирту в стакан. Мне было нужно немного…Оказалось,
что алкоголь не только помогает общаться, он еще и умеет снимать нервное напряжение, стресс. Какое хорошее средство!
Мой сын умер в 4,5
года, не от приступа, от врачебной халатности и ошибки. Где-то около
года, наверно, я жила,
как во сне. Как-то автоматически. Я была роботом, запрограммированным на жизнь. Ненужную мне жизнь, в которой моего ребенка больше нет. Алкоголь вновь оказался моим помощником – он хоть
как-то утихомиривал мою боль, он давал мне забытье, короткий, но сон…тогда он был еще «ласковым убийцей».
Через год – развод, муж устал за меня бороться, первый серьезный запой – до реанимации, до наркологии. Мне было 24
года. На работе меня жалели и любили, за трудоголизм прощали все.
25 лет. Второй брак (гражданский). Муж старше меня на 19 лет, завязавший
алкоголик с десятью
годами "сухой" трезвости. Он
быстро разгадал мою болезнь и убедил
закодироваться. Я согласилась. Моя первая
кодировка – по Довженко. Я искренне хотела
бросить пить. В моей справке не стояли сроки, в ней было написано: «Закодирована на всю жизнь». Я сама об этом попросила. Доктор посмотрел с уважением и наложил такой код.
Меня хватило без малого на пять лет. Затем – я слегка выпила,
чтобы «снять серьезный стресс», конечно же. Затем –
как-то раз еще слегка, уже не помню, по
какому поводу. Ничего не произошло. Значит, я
могу? Конечно,
могу. Я ж не сорвусь в запой, я под
кодировкой…Так
алкоголь «развел» меня в первый, но далеко не в
последний раз…
Но я веду борьбу с
алкоголем. Используя все доступные мне средства. Мой арсенал: бабки,
кодировки, экстрасенсы, уколы…врачи, психологи, психотерапевты…неудачные попытки «прийти» в христианскую и буддистскую религии…медитации, релаксации, самодельные духовные практики… Алкоголь всегда побеждал, но и я не сдавалась. Падая все ниже, ниже, ниже…
В моем
алкогольном прошлом:
три наркологические больницы,
три почти успешных суицида, ночевки на улице и в вытрезвителе, стрельба на стакан портвейна у магазинов…это далеко не все.
Я пыталась если не остановить, то хотя бы затормозить свое падение. «Сильная личность», я всегда довольно легко и без больших потерь выскакивала из самых тяжелых и страшных ситуаций. Я вновь «оперялась» и снова шла с высоко поднятой головой. Окружающие терялись, они не знали,
как ко мне относиться. Женщина, которая еще недавно, опухшая, страшная и трясущаяся, бродила с протянутой рукой у магазинов, падала на улице, занимала деньги по всему подъезду, сегодня уже разодетая, накрашенная и причесанная, постукивает каблучками, улыбаясь.
Мне никто и никогда не посмел
бросить в лицо : «Ты, алкашка!»
Несмотря на все мои выкрутасы, ни с одной работы меня не уволили. Я уходила сама, не дожидаясь. Меня всегда просили остаться, трудоголизм, мне присущий, остался со мной. Моя квартира блестела чистотой, я всегда «вылизывала» ее
после очередного
запоя, друзья меня не бросали, мужчины любили…Никто, кроме самых близких людей – отца и матери, и не догадывался,
что это уже моя агония.
А
три последних года моей жизни иначе, чем агонией, назвать
нельзя.
Я считаю,
что 1-й шаг Программы АА сделан мной уже тогда. Я признавала свое
бессилие, признавала свою болезнь. Но – выхода я не видела. Казалось,
что было испробовано уже все. И это ВСЕ – не работало. Я просто пыталась удержаться на плаву.
Две моих попытки самоубийства пришлись именно на эти
три года. Мне казалось,
что лучше уйти сейчас. Я измучила себя, измучила близких, я больна, я никому не приношу радости, я устала… Мое
алкогольное безумие говорило мне лишь такие слова. Больше я уже ничего не слышала. Когда меня чудом спасли после многодневной комы в реанимации, я оставила бесплодные попытки освободить мир от себя. Решила просто сдохнуть от
алкоголя.
Но, собравшись с оставшимися силами, я сделала еще одну
последнюю, безумную попытку.
Осень 2008
года. Я снова в том же кабинете, у того же доктора, который
кодировал меня в самый первый раз, 13 лет назад …Я пытаюсь уговорить его
закодировать меня снова. Он не соглашается, едва ли не отбивается от меня, грубит. Он кричит: «Оля, я не
могу тебе помочь!» Я не ухожу, я плачу, убеждаю, уговариваю его…два часа. Я готова была встать на колени, лизать ему ботинки, если бы потребовалось.
Он сдался под моим напором, и, стиснув зубы, согласился.
Я прожила с этой
кодировкой ровно полгода. Страшный срыв, двухнедельный запой, проданные вещи, едва не сожженная квартира. Я выбираюсь
каким-то чудом. И ровно через неделю…срываюсь опять. Еще две недели безумия. Мама еще пытается мне помочь, отец уже сам на грани самоубийства от отчаяния.
Когда я говорю,
что первый шаг Программы мною сделан еще до прихода в АА, я не кривлю душой.
Я признавала свою болезнь, признавала свое
бессилие перед ней и, со спокойствием отчаяния, произносила слова: "Я -
алкоголичка".
_____________
То место, где больнее всего, часто и есть место вашего роста.
Per aspera ad astra
Личная история