Американец напишет книгу: ‘Жизнь без яйца: все только начинается’, книга станет бестселлером. Hа гонорар от книги пересадит себе донорское яйцо. Потом обвинит врачей в том, что новое яйцо не гармонирует с его прической и что это наносит ему серьезный моральный урон. Hа отсуженные у больницы деньги поедет в Лас-Вегас. В Лас-Вегасе встретится с бывшим хозяином яйца, а теперь эффектной блондинкой Даниэллой. Даниэлла тратит в Лас-Вегасе деньги полученный от продажи своего яйца. Поскольку у них уже и до встречи было что-то общее, то сам бог велел им пожениться. Через год в Голливуде снимут об этом фильм (’Nutsless’, в гл. ролях Бэн Аффлек и Камерон Диас, в роли Яйца — Дэнни де Вито).

Китаец получит премию от государства за борьбу с рождаемостью (велосипед). И тут же будет оштрафован за половинчатость решения. Второе яйцо будет ампутировано принудительно. Яйца будут обернуты золотой фольгой, уложены в глиняную корзинку и отправлены в Америку на продажу под видом пасхального сувенира.

Hемец больше не сможет есть любимое блюдо — жареные яйца борова. Он как никто другой сможет сочувствовать несчастному животному. Вышлет пять евро в адрес фонда защиты боровов от кулинаров. Перестанет смотреть любимый фильм ‘Распутин’. Созерцать на экране раскачивающуюся полноценную мошонку в течении получаса станет выше его сил.

Итальянец от радости будет на седьмом небе. Он теперь сможет стать великим тенором. Если таких случаев будет несколько, то Армани выпустит коллекцию эксклюзивного нижнего белья с уменьшенным гульфиком.

У француза, после потери одного яйца, станет на пятьдесят процентов больше свободного времени. Чтобы с толком провести это время, а не вылезать из постели, он станет бисексуалом.

У англичанина появится повод о чем подумать долгими зимними вечерами у камина, с любимым чаем и трубкой.

Чукча решит серьезно заняться танцами.

Русский будет месяц пить с горя. Потом каждый месяц отмечать день потери яйца выпивкой. Каждую годовщину запоем. Через десять лет забудет почему пьет, но от алкоголизма все равно не откажется.

У полуразбитого кем-то стакана
Сидят и беседуют два таракана.
Один таракан, что зовется Геннадий,
Другого по усикам лапкою гладит:

- Ну, че ты, Серега? Не вижу причины!
Ну, че ты трясесся? Уймись, дурачина!
Так было всегда, и так будет, поверь мне,
Пока существуют различные звери...

Другой таракан, что зовется Серегой,
Давно уж не верит ни в черта, ни в бога,
Он пьет дихлофос из осколков стакана,
И это бодрит прусака-великана...

- Геннаха! Не надо! Я все понимаю,
Я, может, поэтому и принимаю,
Мне, может, обидно за нашу квартиру,
За этот кусочек огромного мира.

Ведь сколько живет по углам паразитов?
Одни постоянно, другие - транзитом,
И те, и другие воруют и гадят!
"Ну все, разошелся!" - подумал Геннадий.

Геннадий Сереге плеснул дихлофосу...
- Клопов ненавижу! Они кровососы!
Я им говорю: "Вы б сдавали, ребята!
И вам хорошо, да и людям приятно!"

А эти вампиры воды в рот набрали,
Ну, я их для верности - дезинсекталем,
Ведь кровь у людей можно пить бесконечно,
Но надо ж с улыбкой, тепло и сердечно!

А эта зараза, разносчик заразы?
Ух, крылья бы мне - я б ее кончил сразу!
Жужжит неизвестно о чем, цокотуха,
И все норовит жужжануть прямо в ухо...

Изгрыз паразит-древоточец всю мебель,
И экспорт, и импорт - как-будто и не был...
А моль над текстилем - ну, прям, аж смеется!
И нашим, и ихним фирмам достается...

Серега ругался и лапами дрыгал,
Кричал, что покажет всем этим задрыгам,
Что снимет со всех долгоносиков скальпы
И враз пауку оторвет педипальпы...

И спичку горелую, взяв как дубину,
Серега направился к норам клопиным...
Но том неизвестно чьего сочиненья
Впечатал в обои поборника мщенья...

Он был хороший таракан!
Он был хороший таракан!!
Он был хороший таракан!!!
Он был хорош...
Но таракан...

В коробке с кухонной утварью, макаронами и упругой ядрицей я обнаружил удивительную вещь – сборник стихов Станислава Пятрасовича Герулиса. Попросту говоря, – Стасика Пьехи. И с сегодняшнего дня – это выставочный экземпляр моего личного музея идиотизмов. Его уникальный экспонат. Шедевр. Я даже подумываю позвонить в Третьяковскую галерею и спросить номерок автослесаря, у которого они заказали гробик для рублевской Троицы. Хочу для Стасика такой же. Только со стразами, чтоб хоть как-то развеселить предмет культа. Ведь “Голый” – так называется этот труд – упакован в грустную обложку цвета отстающего в соцсоревновании домкома. Чем-то похожая бумага шла на скоросшиватели или на обертку, в которую (помните?) в подмосковных продуктовых пеленали пошехонский сыр. Такой был постиранный в коричневой акварели ватман с вкраплениями колкой неинтеллигентной щепы.
Как и всякая жертва Diabolus glamourus, я сперва пролистываю фолиант с конца. В журналах in the end обыкновенно припрятано самое увлекательное: гороскопы или смешные цитаты, а в книжках и-ва Vagrius, там раньше покоились с миром инициалы V-корректоров Жечкова и Лисовского. И, что вы думаете? Мне снова повезло. На последней странице – меж заголовка и штрих-кода – притаились слова благодарности.
СПАСИБО ГОСПОДУ БОГУ!!! Илоне, Жене, Вите, Мусе, Максиму, девчонкам из П.У., Пете, Виталику, Насте, Наташам, Львовне и ВСЕМ, кого по простоте душевной забыл!!!
Далее указаны контактные телефоны продюсерского центра Виктора Дробыша, по всей видимости затем, чтобы Пете, Виталику, девчонкам из П.У. (Первой Урологии?), но главное Львовне и Господу Богу было проще связаться со Станиславом на предмет уютного корпоратива или помощи в лечении врожденного слабоумия, которое поэт незатейливо именует “душевной простотой”. Телефоны эти я вам скажу. 698-00-17 или 698-00-19. Позвоните, может, под столом у Дробыша еще завалялась парочка томов. Ведь процитировать весь сборник я не сумею, а там что ни строчка, то – Елена Степаненко.
Начинается “Голый” с аннотации, в которой сообщается, что эти стихи “открывают новую сторону дарования Стаса, ту, о которой многие и не подозревали”. И следом, в доказательство крупным италиком печатается заглавное стихотворение сборника, и – вероятно – вообще главный текст в творчестве Станислава. Он так и называется – “Голый”.

Голый. Я голый, как ящер, как утро.
Каким я задуман, таким и отмщён.
Полный? Не знаю, – не полный как будто,
Полный утраченных сил и ещё:
<...>
Мягок, как жёлтое масло столовой,
Сер и безвкусен, раним и разбит,
Счастлив, не знаю, найти б только слово,
Гол и несчастен, любим, но сердит

Прочитав это стихотворение, понимашь, что Станислав очень переживает за свою фигуру. Полный? – спрашивает он у читателя, глядя в трюмо. – Не знаю, не полный как будто, – отвечает поэт, в доказательство присовокупив рядышком собственную фотокарточку. Только отчего-то вопреки названию сборника и ожиданиям Пети, Виталика, Насти и девчонок из П.У. (Первого Управления?) не négligé, а в бабушкином платье с жопой-колокольцем (такой покрой журнал Burda Moden называл “воланом”). Да еще и в концертном дыму, так что полный Станислав или не очень читателю понятно не вполне. Видимо из-за этой недоказанности возникает и некоторая недосказанность. “Найти б только слово”, – восклицает Станислав в последнем стихе, пытаясь присовокупить к уже известным ему пятнадцати еще и шестнадцатую, пока неведомую сложную лексему. Возможно, какую-нибудь интересную рифму к слову “разбит”. “Гамбит”. Или, например, “бомбит”. Ну что сказать? Попытка - не пытка. Не нашлось слово. Юркнуло под шифонер. Забилось под плинтус. Затихло. Пришлось Станиславу и дальше оперировать известными пятнадцатью.
Но бессловесность литератора не гнятет, и он продолжает экспериментировать. Он пишет о сырости, о полумраке, о брызгах, о снах. Особое место в его творчестве занимает увлекательная зоология. В рамках этого цикла он пишет стихи о жизненном пути бегемотов, комаров, зайца, карася, таракана. Ежам поэт посвящает триаду. Там есть такие строки:

В раскинутых кронах уснувших растений,
Где падает чёрная тень,
В дурной атмосфере взаимных сомнений
Ежи намечают свой день.

Они упиваются собственным эго,
И масса кишит суетой.
Но вскоре уносятся боязным бегом,
Лишь лунки наполнив водой”.

Когда я впервые прочитал этот замечательный триптих, мне показалось что речь идет о каком-то поляке Ежи, упивающимся собственым эго и аккуратно записывающим в свой молескин расписание завтрашних встреч. Но потом увидел, что автор упорно употребляет множественное число. Ну, хорошо, – решил я, – допустим ежи так упились своим эго, что не утерпели и все лунки наполнили жидкостью. Возможно есть какой-то аномальный, неведомый мне подвид ежей-эгоцентриков (Erinaceidea egocentricus), зассывающих все дыры, что встречаются на их пути. Но чтобы они еще и бухали – это уж, позвольте. Мы с Николаем Николаевичем Дроздовым в такое не поверим. Но Стас Пьеха не соглашается с нами.

И боле ничто не тревожит заснувших
Ежей протрезвевших и местную ось

Вот так прямо и пишет. Ежей протрезвевших. И ось. Местную. Медведи потерлись и ушли. Больше ось и ежей ни хуя не потревожит.
Вообще, читая стихи Станислава Пятрасовича ловишь себя на мысли: никто не в состоянии выкурить и половины того, что нужно для написания подобного. Либо же у поэта какой-то свой дилер с уникальной гидропоникой. Вот как, например, Стас обращается к зайцу.

Моё лицо изрыто оспой,
Мои безумства терпят крах...
Но, вроде бы, всё очень просто,
Ведь голод мой в твоих руках.

Голод в заячьих руках. Волшебно. А можно полюбопытствовать: какого размера у зайца руки? Я б купил ему перчатки, а то голод-то поди – не тетка. Неприятно его руками-то щупать.
Или, вот, поэза “Дедушка Андрей”.

Старый дедушка Андрей.
Не был он в Тибете.
На концах его ногтей
С горки едут дети.

В вязком сне его ночей
Дождь срывает крыши.
В сухости больных очей
Злость пудовой крысы.

Просто представьте себе эту картину. На секунду, всего лишь на миг. Дольше не надо, не глючте. Пусть Стасик сам колбасится. С карапузами на ногтях и 16-ти килограммовой крысой за пазухой.
Я уже сказал, что процитировать все совершенно невозможно. Тут и “усталость хромой паутиной”, и “алые пальцы-песчаные рельсы”, и “за неимением всего я расскажу вам ни о чём”, и многое-многое другое. На прощание и в честь начала зимы стишок про бегемотиков:

По небу сегодня летят бегемоты,
Декабрь тускнеет и душит снегами,
Но ждут пешеходы сезона охоты,
И некто Андрей подавился стихами.

Хуй с ним с Андреем. Главное рады Господь Бог, Илона, Женя, Витя, Муся, Максим, Петя, Виталик, Настя, Наташи, Львовна и девчонки из П.У. (может, просто буква "Т" пропущена?).

Жила-была одна небольшая, но процветающая фирма.
У всё на фирме было хорошо, и дела вроде шли нормально, и сотрудники будто бы все при уме, но для полного ажура мешала одна фигня... все бухали. Включая директора.
И вот однажду, после очередной пьянки, пришёл директор с бодуна на работу, собрал общее совещание и издал приказ по фирме № 123 "Не бухать!".
А кто будет замечен - самые строгие санкции, вплоть до увольнения...

Проходит 2 недели... Никто не бухает... В коллективе назревает нервозность.
У директора тоже нервишки пошаливают - забухать хочется просто жуть.
И вот он после работы натихоря подъехал к магазинчику, выдернул какого-то малолетку, дал ему денег и попросил купить ему бутылку водки, только так, чтоб никто не видел...
Тот купил, выносит, директор быстренько бутылочку спрятал и домой...
Дома дождался пока стемнеет, задвинул шторы, для надёжности залез под одеяло, откупорил бутылочку и залпом...
Сразу похорошело и он заснул сном младенца...

Утром заезжает за ним водитель, тот садиться в машину, а водитель с такой ехидной ухмылочкой:
- Здравствуйте, Иван Иваныч. Как ваше здоровье?
- Спасибо, нормально. - а сам думает: "С чего это он так моим здоровьем интересуется?"
Приезжают к офису. Перед работой стоят сотрудники курят.
- Здрасьте Иван Иваныч! Как ваше самочувствие?
- !? Спасибо, хорошо...
А сам думает: "Что за фигня? Что это всем так интересно вдруг, вроде не видел никто..."
Секретарша заходит в кабинет.
- Доброе утро, Иван Иваныч. Как себя чувствуете?
- Спасибо, нормально...
А у самого уже тихая паника начинается: откуда такие ехидные вопросы?
Заходит главный инженер.
- Привет Ваня! Как ты себя чухаешь?
Ну тут директор уже не выдержал, вскочил, закрыл дверь в кабинете поплотнее и говорит:
- Слушай, ты мне объясни. Откуда все знают, что я вчера буханул? Я ж вчера тихонечко, дома, под одеялом...
- Так ты ж, Ваня, с этим одеялом вчера все кабаки в городе обошёл...