у моей жены еще родители дружили с одной семьей. дети их ( моя жена и их дочь пересекались по жизни)
небольшая разница в возрасте. разная жизнь. общение жены с этой подругой детства - эпизодическое.
муж подруги - успешный предприниматель. всю жизнь пил. кодировался один раз - выдержал три года - большой строительный заказ был. строил завод. большой завод. и вот ближе к теме..подруга эта знала . что я в АА спасся от алкоголизма - когда я был в последнем (3 -х меся-ом запое) жена ночевала порой где попало - не могла на мое безумие смотреть. уходила из дому.(это моя вторая жена. первый брак был благополучно разрушен спустя 20 лет совместной жизни.) она ночевала и у этой подруги - в зажиточном дому в центральной части города...и они поведали друг другу - я в запое, а этот пьет как сивый мерин всю жизнь и до чертей уже стал доходить..

так вот. я уже будучи ААхнутым получаю просьбу через свою жену от ее подруги - пойти поведать этому кренделю про то как я с алкоголизмом лажу.
он в очередной раз бухая - дошел до того , что орал в ночи и домочадцев гонял..и сейчас ему и стыдно и хреново - морально и физически.

я сделал обьявление на группе - можно сходить по 12-му шагу . откликнулся один человек и..мы пошли.

Мероприятие было тревожное. Он сидел за столом и ворочая глазами позвал жену - "смотри" , сказал он ей - "я щас буду с этими разговаривать..ты этого хотела!!??" (ни я , ни мой напарник не были с ним знакомы)

посидев за столом в большой столовой..мы перебрались в гараж - там было лучше. там было изобилие лодок, мотоциклов, шлемов и всей другой утвари помогающей расслабиться зажиточному мужику - эта обстановка была пацански доверительной. А еще , он попросил разрешения пить пиво при нас - его потряхивало. Мы не возражали)))

Мы рассказали свои истории. он напрягался - было понятно - ему многое знакомо. Когда стали рассказывать про АА он послушав немного , осторожно нас перебил, сказав - что он еще не такой конченый алкаш, чтобы в какое-то АА идти ну и "ни о чем еще" поговорили- про детей, деньги , жен и рыбалку))

Вернувшись в столовую он вызвал жену жестким окриком ( мы труханули в этот момент) и сказал ей - "Видишь, тварь (ну почти так и сказал) - я мля..поговорил с этими твоими!!!из АА"

мы ушли. и я и забыл об этом. прошел Новый год. наступила весна и...раздался звонок.

мы опять встретились. у меня на работе. он попросил адрес Группы. 2012 или 2013 год это был. Трезвый он. и в АА.
.....................................................................

я к чему эту историю рассказал - я не знаю кому и чего надо.алкоголику или его родне. Попросили. сделал.а там как бог даст)))
( мы конечно не шли к нему как дурики. разнюхали у его жены немного. про состояние его узнали. салюты мы бы точно не пошли к нему стрелять предновогодние )

"12 Шагов АА

1. Мы признали своё бессилие перед алкоголем, признали, что мы потеряли контроль над собой.

2. Пришли к убеждению, что Сила более могущественная, чем мы, может вернуть нам здравомыслие.

3. Приняли решение препоручить нашу волю и нашу жизнь Богу, как мы Его понимали.

4. Глубоко и бесстрашно оценили себя и свою жизнь с нравственной точки зрения.

5. Признали перед Богом, собой и каким-либо другим человеком истинную природу наших заблуждений.

6. Полностью подготовили себя к тому, чтобы Бог избавил нас от всех наших недостатков.

7. Смиренно просили Его исправить наши изъяны.

8. Составили список всех тех людей, кому мы причинили зло, и преисполнились желанием загладить свою вину перед ними.

9. Лично возмещали причинённый этим людям ущерб, где только возможно, кроме тех случаев, когда это могло повредить им или кому-либо другому.

10. Продолжали самоанализ и, когда допускали ошибки, сразу признавали это.

11. Стремились путём молитвы и размышления углубить соприкосновение с Богом, как мы понимали Его, молясь лишь о знании Его воли, которую нам надлежит исполнить, и о даровании силы для этого.

12 . Достигнув духовного пробуждения, к которому привели эти шаги , мы старались донести смысл наших идей до других алкоголиков и применять эти принципы во всех наших делах."

Существует много определений созависимости. Мне достаточно самого простого, вытекающего из её названия. Для меня созависимость – совместная с моим близким зависимость от его и от моей потребности быть пьяными. Из такого определения созависимости следует, что у нас с ним есть одинаковая потребность быть пьяными. Во-первых, от «выпитых», «употреблённых» им веществ и прочего, вызывающего изменённое сознание. И, во-вторых, столь же одинаковая потребность и способность опьяняться нашими созависимыми отношениями друг с другом. Мы одинаково пьянеем, даже когда из его и моей жизни уже ушли вещества и прочее, способное вызывать изменённое сознание. Не только у меня, созависимого, есть бессилие перед моей потребностью быть пьяным от чего-либо употреблённого моим близким. Но и у самого моего близкого, в свою очередь, есть бессилие перед его потребностью опьяняться моим опьянением созависимостью.

То есть не только моя, созависимого, болезнь заставляет меня вести себя так, чтобы близкий мне человек в результате убегал бы от меня в опьянение чем-либо. Но у него тоже есть созависимость, которая заставляет его обращаться со мной так, чтобы я впадал бы в опьянение от моей созависимости. После того, как я пьянею, состояние его сознания тоже изменяется, он пьянеет от моего опьянения и становится другим человеком. И дальнейшее его поведение определяется тем, есть ли у него деньги, здоровье и прочее для непосредственного «употребления» каких-либо других привычных ему средств изменения сознания?! Если есть, то он идёт употреблять алкоголь или что-либо другое, изменяющее сознание, хотя до общения со мной он намеревался оставаться трезвым. Так что в его словах: «Как жить с таким дураком и не пить?!», – есть много, правды. Точнее, ровно половина. Другая половина правды уже от моего имени звучит примерно так: «Как жить с таким дураком и самому не стать дураком?!»

По-моему, его и моя созависимость перетекают одна в другую, взаимно порождают одна другую и невозможны одна без другой. И даже если мой зависимый живёт и «употребляет» что-либо, изменяющее сознание, один, то я, созависимый, неизбежно присутствую в его внутреннем мире, где мы взаимно порицаем, обвиняем, осуждаем… друг друга. Зависимость – его передышка от своей и от моей созависимости и от остальных бед его жизни и способ его убегания в опьянение чем-либо. Я, созависимый, также не живу в одиночку. Даже если физически возле меня никого нет, зависимый всегда присутствует в моём воображении, где я веду с ним мысленное общение с целью изменить своё сознание, опьяниться. Созависимость тоже моя передышка от трудностей моей жизни, в частности, от зависимости и созависимости моего близкого и мой способ убегания в опьянение.

В случае, когда у близкого мне зависимого уже нет денег, здоровья и прочего, необходимого для «употребления» им привычных ему средств изменения сознания, он осваивает новые. Или же мы оба оказываемся вынужденными довольствоваться опьянением созависимостью без непосредственного «употребления» моим зависимым чего-либо, изменяющего сознание, то есть «насухую» и «по-чистому»…. Созависимость, как и любая другая зависимость, раз появившись, остаётся, по-моему, навсегда и саморазвивается, подобно раковой опухоли, когда уже отсутствуют обстоятельства, её породившие. Даже когда близкий мне зависимый или перестал «пить», «употреблять» что-либо изменяющее сознание, или вообще перестал быть моим близким….

Я, родственник алкоголика и в целом созависимый, – трус! Я хочу, не замечая того умом, но боюсь употреблять непосредственно сам алкоголь, другие вещества, изменяющие сознание, «пить» эмоции, мысли, похоть, еду, воровство, чрезвычайные обстоятельства, игру, компьютер, работу…. Поэтому, чтобы удовлетворять мою личную страсть к опьянению, моя болезнь предлагает мне сделать своим близким зависимого человека. Или же воспитать, взрастить соответствующую зависимость в близком мне человеке. Наиболее подходят для этого дети, как ни прискорбно это звучит. То есть близкий мне человек, в этом случае, оказывается жертвой моей болезни. В результате пьёт он один, а пьянеем оба. Таким образом, моя созависимость, в «широком» её понимании, – это, во-первых, моя зависимость от моей собственной страсти к опьянению чем-либо и вдобавок, во-вторых, моя совместная с другим человеком зависимость от соответствующей страсти к опьянению, в нём сидящей.

Моя болезнь родственник алкоголика – моя алкогольная созависимость – есть проявление моей личной зависимости от алкоголя. Также и любая другая моя созависимость – от эмоционализма, сумасшествия, игромании, компьютеромании, шопингомании, вороватости, сексоголизма, переедания, работоголизма, никотиномании… близкого человека – свидетельствует о моей личной зависимости от опьянения эмоциями, умом, игрой, компьютером, шопингом, воровством, сексом, едой, работой, никотином…. Всякая моя созависимость, в «широком» её понимании, включает в себя мою зависимость. И, наоборот, всякая моя зависимость, в «широком» её понимании, включает в себя мою созависимость. То есть, мои зависимость и созависимость, в «широком» их понимании, – одна и та же болезнь.

Когда моя страсть к опьянению воплощается напрямую и я непосредственно сам употребляю нечто, изменяющее моё сознание, я выступаю в качестве зависимого, в обычном, «узком», понимании этого слова. Когда моя страсть к опьянению чем-либо воплощается не напрямую, а через посредство моего близкого, тогда я выступаю в качестве созависимого, тоже в обычном, «узком», понимании этого слова. В этом, «узком», понимании я и применяю эти и им подобные понятия в данной книге, кроме специально оговариваемых мною случаев.

Уважаемый читатель, далее в этом параграфе я позволю себе говорить о моей болезни не только напрямую, но и обобщая. И буду использовать не только слово «я», но и «мы», «они»…. При этом я буду судить по себе. Поэтому, уважаемый читатель, не относи на свой счёт, пожалуйста, забудь и отбрось, как бред больного человека, те мои обобщения, которые тебе не понравятся! Заранее прошу прощения за них!

Я уже двадцать шесть лет чувствую себя членом Ал-анон, но первые двадцать три года на собраниях для членов Ал-, Нар-анон я бывал лишь изредка, когда не было возможности попасть на собрания для членов АА. Когда у меня был выбор: собрание для членов или АА, или Ал-анон, – я почти всегда делал выбор в пользу АА.

Во время собраний для членов Ал-, Нар-анон я часто испытывал тягостные чувства. Там всегда находилась та, и не одна(!), по поводу которой мне так и хотелось сказать: это не твои зависимые, а ты, сволочь такая, не выздоравливающая! Ты не можешь жить счастливо сама, а потому убиваешь своим поведением всех, кто рядом. Ты не даёшь им жить. И не удивительно, что твои близкие употребляют алкоголь, табак, остальные наркотики, игру, воровство, компьютер, похоть, еду,... с целью изменить состояние своего сознания. Они спасаются, как могут, от твоей болезни. Тебе, именно тебе самой нравится быть пьяной от веществ и прочего, изменяющего сознание…. Но «употреблять» сама непосредственно ты боишься. Поэтому, не замечая того сама, ты делаешь всё, чтобы твои близкие «употребляли» бы вместо тебя вещества и прочее, изменяющее сознание, толкаешь их на это. И в результате получаешь искомое тобой состояние изменённого сознания, становишься пьяной.

Хотя я напрямую старался так не говорить моим собеседницам, – а, бывало, и проявлял слабость, брал грех на душу, говорил(!), – но всё равно соответствующее состояние моей души выражалось и в моих словах, и во всём моём поведении. Как-то одна член Ал-, Нар-анон даже сказала мне: «Имярек, ты не любишь новичков!» Она, по-моему, была права, с небольшим уточнением. Это не я, а дьявол моей созависимости «не любит» новичков. Ведь новички, вернее, дьявол их болезни ещё не научился, в отличие от дьяволов болезни «ветеранов выздоровления», прятать свою дьявольскую суть за круглыми словами и умолчаниями. Поэтому в новичках я наиболее ярко могу видеть глубину и силу моей болезни. А это, конечно же, не нравится моему собственному дьяволу. С другой стороны, ослабленные болезнью новички, в отличие от «ветеранов выздоровления», позволяли мне какое-то время безнаказанно возвышаться над ними, от чего я, точнее, дьявол моей гордости получал своё удовольствие….

Ещё примерно на 3-м г я почувствовал, что дьявол моей болезни родственник алкоголика скрывается за будто бы благородным моим негодованием по поводу болезни у других созависимых. Это ему, дьяволу моей созависимости, выгодно, чтобы я тратил мои силы на мои отрицательные эмоциональные всплески и словесный понос, вместо выискивания в самом себе подобных проявлений болезни. Я это понимал, но был бессильным перед этими моими словесными выбросами и всплесками эмоций и у меня не было сил регулярно ходить на собрания для членов Ал-, Нар-анон. Правда, слава Богу(!), у меня были АА и другие анонимные товарищества, где я и набирался сил до поры, до времени. И теперь у меня уже получается без страха смотреть на свою болезнь созависимости через других людей. Они оказываются моим зеркалом, в котором я разглядываю мою болезнь.

На 2-м г я служил в группе по обслуживанию членов АА библиотекарем и вёл учёт тех, кто взяли книги для прочтения. Книги выдавались без залога. С удивлением я заметил, что родственники алкоголиков столь же часто не возвращали книги в библиотеку, как и сами алкоголики. И я впервые почувствовал, что у самих алкоголиков и у их родственников, возможно, одна и та же болезнь – алкоголизм. А на 25-м г я пережил потрясение, когда услышал упрёк со стороны алкоголиков и наркоманов в адрес их мамаш с обвинениями в нечистоплотности в общем туалете в помещении для проведения собраний.* Я громко и долго смеялся. Это ж надо, дожились! Конченые, правда, выздоравливающие(!) алкаши и наркоши стали чистюлями более своих мамаш, которые остаются ещё слишком пьяными от алкоголя и других наркотиков!

(* – Собрания для членов АН проходили сразу после собраний для анонимных родственников и друзей алкоголиков и наркоманов в том же самом помещении.)

Метко, по-моему, заметила в себе алкоголизм жена одного аашника, которая сказала: «Я тоже алкоголик, только не пившая!» Успешная «работа» по книге «Анонимные алкоголики» (далее, «АА») многих больных болезнью родственник алкоголика вдобавок свидетельствует, по-моему, что не только моя, но и их болезнь родственник алкоголика – тоже алкоголизм, тоже зависимость.

Более трёх лет назад у меня сложилось следующее расписание моих еженедельных погружений в среду анонимного общения, кроме времени моих отъездов в другие города. После субботнего собрания для членов АА и последующей бани с аашниками я ложусь спать в автодоме возле места собраний для анонимных родственников и друзей химзависимых* и в 10-30 часов утра иду на это собрание. Следом я иду на собрание для членов АН в этом же помещении, а потом иногда еду на другой конец города на собрание для членов АА и, наконец, изредка, когда я чувствую себя недополучившим искомого ощущения расслабления, «недопившим»,… еду ещё на одно, четвёртое за день, собрание теперь опять уже для членов АН.

(* – Эти собрания организовывает группа, которая пока ещё называется группой по обслуживанию анонимных родственников и друзей алкоголиков – Ал-анон. Фактически же она уже четыре года является, по-моему, группой по обслуживанию анонимных родственников и друзей химически зависимых, сокращённо, АРХЗ, поскольку полноправно в её работе участвуют и родственники наркоманов.)

За два дня перед моими глазами проходят, сменяя одна другую, картинки поведения и алкоголиков, и наркоманов, и их родственников. И я заметил, что повадки, поступки, поведение, мироощущение,… у жён, матерей,… алкоголиков или наркоманов такие же точно, как у самих алкоголиков или наркоманов. Мне кажется, сбрось им по десять-тридцать-пятьдесят лет, и вот они, готовые алкоголички и наркоманки, с глазами, горящими от желания употребить что-либо, изменяющее сознание, ещё неизведанное…!

Ты, уважаемый читатель, возможно, возразишь, что они уже были двенадцати-двадцати-тридцатилетними и, тем не менее, благополучно проскочили этот возраст, не стали сами непосредственно употреблять вещества и другое, изменяющее сознание?! Соглашусь, но лишь отчасти. Ведь они к тому времени, скорее всего, уже нашли замену непосредственному употреблению веществ или чего-либо другого, изменяющего сознание, ибо употребляли их, как созависимые, то есть через посредство своих близких. Во-вторых, по прошествии многих лет жизни с зависимыми, они неизбежно сами стали уже другими. Они переняли от своих зависимых манеры поведения, образ мыслей и образ жизни, опылились, так сказать, от них. И вдобавок узнали, что алкоголь, другие вещества и тому подобное, изменяющее сознание, может быть использовано, как средство «решения» внутренних трудностей, как средство «облегчения» тягот жизни…. Поэтому, возвратись к ним, нынешним, былая молодость, бодрость, сила… – быть им самим, мне кажется, алкоголичками, наркоманками…!

Телесные и в целом личностные изменения, которые происходят, как у самого зависимого, так и у его созависимого имеют, по-моему, сходство. Особенно ярко это видно при химической зависимости. Чёрными от алкоголизма – загорелыми, но не от солнца(!), – становятся примерно одинаково, по-моему, и тот, кто непосредственно сам пьёт, и тот созависимый, кто «пьёт» через него. Сам я примерно первые лет пятнадцать моего участия в собраниях для членов АА и Ал-анон ещё видел в зеркале и на своих руках специфическую алкогольную черноту. Теперь же я вижу на своём теле, слава Богу(!), лишь солнечный, нормальный, загар.

Разницу между родственниками алкоголиков и родственниками наркоманов, хотя и небольшую, но я ощущаю, как и между алкоголиками и наркоманами. Родственники наркоманов кажутся мне более «безбашенными»,… как и сами наркоманы. Их поведение менее предсказуемое. При этом они, как и наркоманы, в их сравнении с алкоголиками, выглядят, скажу так, более уверенными в своём уме, чем родственники алкоголиков…. Родственник наркомана нередко бледнеет, по моим наблюдениям, вместе со своим наркоманом….

Чем ближе созависимый к «стакану», к «шприцу»… – к своему зависимому, – тем более заметны на его лице следы «употребления». И «крыша едет», по-моему, примерно одинаково, как у одних, так и у других. Это мне тоже свидетельствует, что болезнь у созависимых и зависимых одна и та же: эмоционализм, сумасшествие, вороватость, алкоголизм, наркомания, никотиномания, игромания, компьютеромания, обжорство, шопоголизм, стрессоголизм, сексоголизм, работоголизм… и в целом зависимость, в «широком» их понимании.

Но есть и различия. Они определяются, в конце концов, способами употребления. Сам химзависимый употребляет вещества и прочее, изменяющее сознание, непосредственно, а созависимый – опосредованно. У первого, говоря образно, основная нагрузка идёт «на печень», у второго – «на голову». У зависимого преобладают, по-моему. эмоции отвергнутости, вины,… у созависимого – обманутости, брошенности, предательства, обиды…. При этом созависимый не получает тех «выгод» от употребления химических веществ и прочего, изменяющего сознания, которые получает сам алкоголик, наркоман, сексоголик, игроман, обжора…. Зато созависимый не получает такого заметного ущерба для тела, к примеру, такой ощутимо быстрой дистрофии внутренних органов. Смерть, тюрьма, больница – удел, в первую очередь, того, кто непосредственно сам «употребляет» вещества и тому подобное, изменяющее сознание. Однако у созависимого, по-моему, «быстрее едет крыша».* Особенно это заметно, по-моему, при алкоголизме, наркомании и игромании в семье. То, что в семье появился алкоголик, наркоман, игроман… становится заметным, в первую очередь, по его жене. Верные, мне кажется, слова, хотя и не мои.

(* – К слову, мой сильно пивший двоюродный брат-одногодок, с которым мы вместе начинали пить, на пятьдесят втором году «пошёл» в могилу, а его жена, после его смерти, – в дурдом!)

По моим наблюдениям, не только у меня зависимость и созависимость, в «широком» их понимании, – это одна и та же болезнь. Любой зависимый, по-моему, является созависимым, а любой созависимый является зависимым. Никакой зависимый и созависимый не живёт в одиночку, даже если рядом с ним никого нет. Его близкие зависимые и созависимые, в том числе давно умершие, «живут» в нём. И даже в том случае, когда зависимый вырос беспризорником на улице и никогда не знал родственников, всё равно он является созависимым от страсти к опьянению других людей, пусть даже и уличных «отморозков», которые «живут» в нём в виде понятий о полезном и вредном, о правильном и неправильном, о достойном и недостойном… для «нормального пацана». Мне кажутся меткими чьи-то слова, что если из зависимого каким-либо образом «выжать», «выдавить»… вещества и тому подобное, изменяющее сознание, то в нём останется созависимость. Чтобы быть зависимым, к примеру, от наркотиков и не быть при этом созависимым, нужно быть, по-моему, маугли-наркоманом, воспитанным дикими животными….

Слова об алкоголизме, эмоционализме, сумасшествии, игромании, обжорстве, вороватости, сексоголизме, компьютеромании, стрессоголизме, никотиномании, работоголизме,… как о болезни всей семьи, не просто фигура речи, а отражение реальности. Поэтому-то безуспешными, чаще всего, оказываются попытки зависимого трезветь, когда его близкие не хотят выздоравливать, значит, не предпринимают действий, направленных на выздоровление. Всякая зависимость является созависимостью, то есть совместной с близкими.

И у зависимого, и у созависимого это не жизнь, а существование. По моим наблюдениям, существование и зависимого, и созависимого одинаково подчинено «употреблению», «питью» телесного и бестелесного, с целью изменить своё сознание, стать пьяными…. Другое дело, что зависимый это осознаёт, а созависимый нет! Созависимому, пока жизнь течёт привычным ему образом, – пока жесточайшая нужда не заставит его всмотреться, наконец, в самого себя(!), – не по силам согласиться с нижеследующими утверждениями, которые являются моими наблюдениями и за самим собой, и за другими созависимыми. Созависимый любит, в первую очередь, свою созависимость; во-вторую – алкоголь, наркотики, эмоции, воровство, еду, игру,… и всё остальное, способное вызывать изменённое состояние сознания; и лишь в третью – самого себя, своего зависимого и что бы то ни было ещё. Слова и мысли созависимого о желании спасти жизнь близкого ему человека предназначены, на деле, скрыть от самого себя, прежде всего, и от других людей свою собственную всепоглощающую тягу к опьянению зависимостью близкого человека.

Созависимость жестокая болезнь. Жестокость созависимости проявляется, как в отношении созависимого к самому себе, так и в его отношениях со своим зависимым. Созависимый – это людоед, который живёт только тогда, когда пожирает жизнь близкого человека. Всё существо созависимого, вопреки его воле, противится тому, на деле, чтобы зависимый выздоравливал. Эти мои выводы выглядят, как обвинение против себя и остальных созависимых. Но это не обвинение. По-моему, нашей вины в этой болезни нет! Всепоглощающая тяга к опьянению – это не вина, а наша беда, как и у самих наших зависимых, наш с ними общий крест.

Описанное здесь и во всей остальной моей книге есть результат моих наблюдений, прежде всего, за самим собой. Но я не способен видеть в себе проявления болезни напрямую, образно говоря, сидя перед зеркалом. Эта способность видеть в себе болезнь приходит ко мне вслед за открытием подобных проявлений болезни у других участников собраний для членов анонимных товариществ, благодаря их исповедям, – спасибо им за доверие! Поэтому я рискнул здесь сделать обобщения некоторых признаков и особенностей созависимого поведения и созависимости, как болезни, за что прошу прощения, уважаемый читатель!