.... Вроде бы все просто — опыт богопредстояния научил Давида, что если у человека есть сокрушение о содеянном, то Бог Милостивый не унизит этого человека отказом в Своей милости, не откажет в помиловании.
Ввергнуть человека в уныние может и мелочь, но СОКРУШИТЬ его сердце не просто сложно, почти невозможно. Это знают все проповедники и алкоголики. Алкоголик просыпается с сокрушенным сердцем и это хорошо отразил в своей бессмертной поэме «Москва-Петушки» Вениамин Васильевич Ерофеев. Но всех же не сделаешь алкоголиками. Многие хотели спиться, но получалось это не у всех. Каждый русский человек наделен удивительной чувствительностью. Он имеет способность различать каждое слово, каждое движение сердца, какое оно, это движение — доброе или злое, или пустое, никакое. И чаще всего у окружающих меня людей сердце впадает в каменное бесчувствие, оно перестает тосковать о добре, о любви, о радости единства с Богом, радости благодатной жизни. Вот это и есть смерть греховная, есть признак паралича духовного, смерть, которая начинается еще при жизни. И с этими «мертвецами» очень сложно говорить о горнем, для них это почти невыносимо. Это знают проповедники, миссионеры.
Чем же можно сокрушить сердце человека?
Во-первых, для души бывает полезно, когда телу бывает трудно. Почему? Это странно. Это некое противоречие, казалось бы, но ведь душа и тело живут вместе, почему же, угнетая свое тело, мы приносим пользу душе? Болезни и скорби приносят пользу сердцу, и поэтому многие именно через болезни и скорби приходят к Богу, хотя мне этого не понять.
Во-вторых, это ненависть к себе, которая возникает из того образа жизни, которую ведет человек. Бывает так, и это необъяснимо, что человек возненавидит себя, разгневается на себя и в этом грехе он прекрасен. Вдруг, ни с того, ни с сего он ненавидит себя и хочет в своем сердце обрести любовь к Богу, понимая, что он ее недостоин, и вот это можно назвать покаянием.
В-третьих, сердце сокрушается, если любящий человек теряет своего любимого. Он плачет, страдает, потому что от сердца отторгнуто самое главное — то, чем оно жило. Любимый человек ушел, наступила разлука с ним, и сердце не может жить как прежде, оно болит, оно страдает, тоскует, стремится найти того, кто ушел. Это, может, самая страшная скорбь в жизни человека — разлука с любимым.
Подобно этому должно бы страдать сердце, которое любит Бога. Если приходится ему потерять благодать Божию, если наступает разлука с Богом, то человек страдает, он мучается этим, он ощущает ужас этой разлуки, что остался один, что Господь отошел от него, он так страдает, что тогда он может каяться. Но так бывает у немногих.
Чаще всего у окружающих мы можем найти только окаменевшее сердце и безразличие к Богу.
Чаще всего мы этой разлуки не переживаем, потому что жизнь с Богом мы не понимаем по-настоящему. Какой парадокс! Мы, может быть, уже много лет живем в Церкви, часто причащаемся, а жизни с Богом не знаем….
Этот парадокс мы лучше всего видим на наших детях. Детях, которые с детства крещены, детях, которые часто причащаются, которых мы с детства крестим и учим молиться, стараемся их освятить всеми способами, какие только возможны. А они вырастают холодными, равнодушными. Как это получается? Отчего это происходит? Как получается, что мы стремились освятить ребенка, воспитать его в вере, а получилось все наоборот? Это страшно! Не может ребенок, который влюбился в машинку, все время молиться. Ясно ты ему говоришь: «Молись, сыночек», а он говорит: «Смотри, какая машинка». Попробуй, сокруши его сердце. Сердце не может одновременно разорваться: или машинка или молитва, одно из двух. И вот, точно так же и у взрослых людей. Или ты любишь Бога, или ты любишь мир, любишь землю. Или ты поверил, и Богу вручил свою жизнь, свое сердце, или ты занялся своими земными заботами, земной суетой. Конечно, мы не можем от этой суеты полностью отрешиться, но она для нас должна быть даже не вторичной, она должна быть на десятом месте, это как некое послушание, которое мы должны исполнить здесь, которое имеет смысл вспомогательный, временный, а главная наша цель, главная наша радость, наша любовь там, на небе.
И в-четвертых мы можем сокрушить сердце человека собственным примером. Мы, конечно, тот еще пример, но мы можем покаяться. И тогда он узнает перед Кем человек кается, Кто может согреть его душу. И отчего человек грустит. Он грустит из-за богооставленности.

и где мой друг Круговец...

«Кто не собирает со Мною, тот расточает» (Мф 12:30)