Моя история употребления без лирики.

Периоды:
1. 15 – 16 лет (1978 – 1979гг.).
Преодоление неуверенности перед употреблением. Знакомство со страстью. Так называемое «умеренное употребление».
2. 17 – 18 лет(1980 – 1981гг.).
«Успешное» освоение процесса. Получение удовольствия. Чувство «кайфа». Развитие алкогольного «вкуса». Увлечение употреблением. Первая стадия алкоголизма.
3. 19 – 23 года (1982 – 1986гг.).
Бездумное, увлечённое употребление «в омут с головой». «Открытие» всё новых граней болезни. Осознание начавшихся проблем, не связываемых с употреблением. Переход алкоголизма во вторую стадию.
4. 24 – 30 лет (1987 – 1993гг.)
Интенсивное развитие болезни. Появление многочисленных проблем во всех отношениях. Симптомы третьей стадии алкоголизма. Нежелание пить и невозможность бросить. Полное порабощение личности, начало деградации. Стабильное продвижение к завершающей стадии – смерти.
5. 31 – 38 лет (1994 –2001гг.).
Начало духовного опыта. Осознание проблем с алкоголем. Сознательные поиски выхода. Попытки контролировать употребление. Уменьшение употребления. Осознание присутствия непреодолимой тяги.
6. 39 – 46 лет (2002 – 2009гг.).
Приход в Православие. Желание выздоравливать. Значительное уменьшение тяги. Уменьшение желания употребления. Появление возможности личного выбора «пить или не пить». Активное участие в программе «12 шагов».

Первый период (15 – 16 лет).

Преодоление неуверенности, страха перед алкоголем. Перед каждым употреблением преодоление внутреннего сопротивления. Тянущее неприятное ощущение в желудке. Мысли о том, что делаю не то, что нужно. Понуждение себя к началу употребления. Зависимость находится ещё только в потенции. Небольшие дозы. Тошнота, рвота после передозировки. Средняя доза обычно – 0,5 литра вина или 1 – 1, 5 литра пива. Употреблял сравнительно нечасто – праздники, вечеринки. Всегда в компании. Наутро после передозировки – слабость, тошнота, головная боль, непереносимость даже запаха алкоголя. Обычно сам не испытывал желания выпить, так как практически не получал от этого удовольствия. Выпивал, в основном, только тогда, когда побуждали внешние причины – мнение товарищей, общение с женским полом, необходимость набраться мужества, необходимость быть «не хуже, чем другие».
Важно отметить отсутствие какой-либо серьёзной жизненной цели. Не понимал необходимость учёбы. Школу закончил на «удовлетворительно», хотя были немалые способности. Поступил в техникум по инициативе матери. С другой стороны – появление желания реализации себя в окружающем мире наиболее легким, быстрым способом.
Также важно, на мой взгляд, усиливающееся расхождение во взглядах с материю и сестрой. Отсутствие любви к ним.
Типичный пример употребления: при получении стипендии разговоры о выпивке с товарищами, решение (или согласие - ?) вместе пойти в пивной бар. Убедил себя в очередной раз, что мне это нужно и что мне там хорошо. Употребление первого литра пива. Повышенная разговорчивость, дружеские теплые чувства, усиление жизненной активности, иллюзия наполненности жизни. Ещё заказ пива. Иногда между пивом употребляли малые дозы вина или, очень редко, водки. При выходе из бара поиски приключений. Иногда ещё употребление вина. Знакомства с девушками. Возвращение домой, где приходилось выслушивать справедливые упрёки матери. Перед сном – сильная тошнота, иногда рвота. Плохой сон. Наутро – плохое самочувствие. Нежелание возвращаться к обычным делам. Упадок сил, жизненной энергии.
Думаю, что мог прекратить употребление самостоятельно только в этот период. Не было ещё увлечения алкоголем, не было чистого алкогольного «кайфа».


Второй период (17 – 18 лет)

Появление и укрепление симптомов первой стадии алкоголизма. Дозы и частота употребления значительно возросли. Пить стал в тех случаях, когда находилось подходящее время и какие-то деньги. Иногда выпивал до 1, 5 литров, а то и больше вина в день. Научился похмеляться. Иногда начинал пить в одиночку. Обстоятельства, место и время не играли роли – важно было достигнуть состояния личного «кайфа». Появились провалы в памяти, иногда значительные – на утро оказывался в совершенно непонятных местах. Вместо решения бытовых и жизненных проблем начал использовать уход от них в употребление, где всё было отработано, знакомо и решалось легко. В этот период, я думаю, значительно затормозилось, если не остановилось развитие личности. Мог пить несколько дней подряд, не думая даже о естественных физических потребностях организма – еде и отдыхе. Чтобы достать деньги на спиртное начал использовать уголовно наказуемые методы – мошенничество, воровство, грабёж. Мог продать книги и вещи из дома. Об обмане можно не говорить – лгал не задумываясь. Вошёл в компанию уличных подростков, где зачастую сам был инициатором употребления и прочего.
Употребление и всё с ним связанное стало средством самореализации. С помощью алкоголя перешагивал все внутренние общечеловеческие барьеры. Первый акт соединения с девушкой произошёл в состоянии приличного опьянения. Алкоголь стал «лучшим другом»: лекарством от всех болезней, утешителем в плохом настроении, спутником всех удовольствий. В желании выпить не обращал внимания на появляющиеся проблемы с учёбой, с семьёй, со здоровьем, с законом.
Был отчислен с 3-его курса техникума за неуспеваемость. Устроился на работу с помощью матери, где быстро нашёл пьющих соработников. По достижении 18 лет мать пошла в военкомат с просьбой о том, чтобы меня забрали в армию. Просьба была выполнена. Завершающим штрихом этого периода можно считать алкогольный припадок, который произошёл в результате интенсивного многодневного употребления перед призывом в армию. Из-за этого припадка я оказался в Тюмени в медицинском пункте аэропорта с минимумом документов и без средств к существованию. Вернувшись домой в Ленинград, пришёл в военкомат. Там меня отправили служить уже своим ходом на поезде. Ехал до Читы почти месяц не просыхая, употребляя в поезде со случайными попутчиками. Доехал до места службы просто чудом.

Третий период (19 – 23 года)

Пошли годы службы. За это время употреблял несколько раз. Эти пьянки были яркой иллюстрацией предыдущего развития болезни. Во время употребления – временное полное отключение сознания, совершенная потеря контроля над собой, крайняя безответственность в периоды употребления, действия связанные с явным риском для жизни. Начинал пить даже тогда, когда чувствовал неотвратимость серьёзного наказания – на боевом дежурстве.
Таким образом, болезнь развивалась даже в совершенно неблагоприятных для неё условиях. Именно тогда, в периоды довольно длительного (для того времени) воздержания я стал обращать внимание на то, что моё употребление и его последствия отличаются от употребления других моих сослуживцев. Они не «теряли себя» так явно, не испытывали таких провалов в памяти, не были в употреблении настолько «другими» по сравнению с трезвым состоянием.
Время после армии началось с трехмесячного запоя. К концу его стали появляться неярко выраженные зрительные и слуховые галлюцинации, сильный тремор, которые снимались только спиртным. После относительного выхода устроился на работу, где продолжал периодически выпивать вплоть до увольнения за прогулы через год. Таким образом, началась моя трудовая жизнь. Я устраивался на новую работу, какое-то время держался, потом снова начинал пить. Меня предупреждали, наказывали, но в конце-концов, как правило, увольняли с работы. Устраивался на такие работы, где можно было что-то унести и продать. О профессиональном росте практически не думал. Перерывы между употреблением составляли самое большее 2 недели – промежуток между выдачей денег на производстве. Но обычно перерывы были гораздо меньшими.
После армии я практически не жил дома. Жил у ещё несовершеннолетней женщины, с которой познакомился во время употребления. Когда мне было 22 года, у нас родился первый ребёнок. Года через 2 родилась ещё дочка. После рождения сына была попытка лечения от алкоголизма в стационаре, однако курс лечения я не довёл до конца – начал употреблять. Через некоторое время по рекомендации сестры я опять согласился лечь в больницу. Но опять запил. В 86-87 годах стал напару с сожительницей перепродавать вино. Внешние барьеры были сняты. Пил тогда, когда только было время и возможность. Кое-как сдерживало только пошатнувшееся психическое здоровье. В этот же период наряду с алкоголем пошли в ход успокаивающие таблетки и бытовая химия. Парфюмерия уже давно была пройденным этапом.
Воспоминания об этом периоде очень сумбурные и отрывистые. Сплошной негатив. Единственные, так сказать, приятные моменты жизни – несколько часов после начала очередного запоя. Помню ещё маленького сына, которого любил и цыплят в коробке на кухне. Не помню, кто их принёс, но я смотрел на них и немного согревался в периоды особенно жёстких отходняков. Так же использовал в это время валерьянку и валокордин в больших количествах.
Не могу назвать этот период жизни сознательным. Поступал и жил так, как придётся, точнее как мне диктовал мой алкоголизм. Не понимал, зачем и для чего вообще существую. Помню, думал над этим, но к ответу так и не пришёл. Не было цели существования по большому счёту. В трезвом состоянии я часто был подавлен и понимал свою неспособность жить как все – ради семьи, работы, каких-то материальных благ, ради друзей, ближних и так далее. Не видел во всём этом смысла.
В этот период я очень часто попадал в милицию, в вытрезвители, несколько раз отбывал по 15 суток. В первые 15 суток у меня случился ещё один алкогольный припадок. В конце этого периода я уже оказался в психиатрической больнице Скворцова-Степанова. Там лечился на отделении, где среди умалишенных было несколько человек с алкоголизмом. Но, как мне показалось, выздоравливать серьёзно из них никто не собирался. Я-то понимал к тому времени, что мне нужно с собой что-то делать, но пролежать курс лечения мне опять не удалось. На этот раз его прервало не моё употребление, а неожиданная отправка в ЛТП, к лечению в котором меня заочно приговорил административный суд.
Отмечу ещё в этот период почти полную перемену моего окружения в социальном плане. Люди, которые меня теперь почти всегда окружали, были мне совсем чужими. Когда я (хоть и редко) был трезвым, я чувствовал свою как бы чужеродность в этом круге. Объединяло нас только одно – алкоголь.
В ЛТП я выпил один раза за год. Последствий не помню. Перед выходом подшился «Эспиралью» на 5 лет, что было во многом связано с надеждой на улучшение отношений с сожительницей. Сам же я всё-таки был уверен в том, что могу не пить благодаря своей силе воли.


Четвёртый период (24 – 30 лет).

При выходе из ЛТП начал пить буквально на следующий день из-за окончательного разрыва с сожительницей, а соответственно, и с детьми. Год вынужденного воздержания от алкоголя в ЛТП дал новые силы для начала следующего периода пьянства. К старому образу жизни и употребления вернулся очень быстро. Через несколько месяцев, по-моему, удалось устроиться на работу. Опять на производство товаров народного потребления. Близость товара и наличие левых денег способствовало развитию болезни. На фабрике нашёл себе женщину, которая каким-то образом, как мне тогда казалось, ответила взаимностью. Развитие отношений с ней приостановило безудержное пьянство. Хотелось завести семью. Женились скромно. В первую же ночь не ночевал дома – уехал ночью куда-то пить. Утром проснулся на последнем этаже на лестничной площадке в центре города. Примерно год нормально работал, пил не так часто, как раньше, но болезнь делала своё дело. Сдерживало так же в какой-то степени ожидание ребёнка. Видя нестабильность в экономике в то время, ушёл с постоянной работы, занялся частным сомнительным трудом и торговлей. Плохо помню, как переживал рождение ребёнка. Пока жена лежала в роддоме, пил. Работа в торговле и близость наличных «левых» денег способствовало постоянному употреблению. Держался несколько дней, пару недель максимум, потом опять напивался. В то время начал сам искать способ избавления от болезни. Нашёл кооператив «Оптималист». После прохождения занятий не пил и не курил несколько месяцев. Помню так же воздержание от алкоголя и табака по месяцу или два. Но все эти попытки оказывались тщетны. Потом началась эпопея спирта «Роял». Ваучерная компания и обвальное дешевение денег, появление множества ларьков и возможности заработать подлило масла в огонь болезни. Семья перестала сдерживать совершенно. Без конца обещал жене, что больше пить не буду, клялся чем угодно, сам верил своим словам, но через несколько дней оказывался пьяным. Жил непонятно где – и не у жены, и не дома. Жена подала на развод. Опять стал добывать деньги на употребление любыми способами. Опять оказался в пьяном или криминальном окружении.
Если и удавалось иногда устроиться на какую-то разовую работу поторговать, то в течение дня уже выпивал, а к концу работы, как правило, пьяный уходил с торгового места с казёнными деньгами. Начал бояться встреч и телефонных звонков. Утром иногда обнаруживал у себя какие-то чужие вещи или деньги, которые пропивал незамедлительно. К 30-ти годам не помню себя в нормальном состоянии. Постоянно сверлящая мысль «где взять деньги или спиртное». Жизнь и интересы сузились буквально до нескольких судорожных глотков алкоголя. Если не был в тупом пьяном дурмане, то находился в тоске, доходящей до отчаяния. Не находил нигде и не с кем чувства какого-либо хотя бы минимального комфорта. Лишился уважения даже своих собутыльников и криминальных «друзей». Если приходил домой к матери, то спал в коридоре – в комнаты уже не пускали. При первом же удобном случае воровал дома спиртное или любое спиртосодержащее вещество. Одним словом, в 30 лет – полное банкротство в жизни во всех отношениях. Не покончил с собой, наверное, только потому, что боялся.
В этот период начал процесс деградации личности. События и болезнь были совершенно неконтролируемы и неуправляемы. Все шло к какому-то логическому финалу. И он наступил. По подозрению в краже со взломом квартиры своей бывшей сожительницы я был заключён под стражу. Слава Богу.


Пятый период (31 – 38 лет).

За полтора года, проведённые в заключении пробовал пить один раз. Алкоголя было очень немного, да и постоянное напряжение сказывалось – удовольствия не получил. Пару раз пробовал курить траву – тоже неудачно. Выпить, конечно, иногда хотелось, но я, зная, к чему меня приводит употребление, и не искал случая.
Примерно через год трезвости в заключении произошло одно событие. Я пережил определённый духовный опыт и стал верующим человеком. Теперь я верил, что Бог есть, и интуитивно был уверен в том, что Он мне поможет. Появились мысли – как же мне теперь реализовать свою веру? Я решил заняться духовными вещами на профессиональном уровне. Но мыслей о том, чтобы решительно отказаться от попыток употребления алкоголя при освобождении не было, и в этом заключалась трагическая ошибка. И конечно, оказавшись на воле, я опять запил. Только пил я уже не с воплями отчаяния, а с цитатами из Библии в голове и на словах. Я чувствовал, как Бог помогал мне теперь по жизни, но болезнь сильно терзала. На меня отрицательно действовали встречи с бывшими «друзьями». Хотя я пытался менять круг знакомых, но через некоторое время опять возвращался к употреблению. Нужно было ломать всё – и внешний образ жизни и внутреннее устроение своей личности. В трезвые периоды – а они уже были, я начинал себя чувствовать хорошо, достигать каких-то поставленных благих целей, но болезнь играла на моём воодушевлении, на мысли о том, что у меня теперь всё будет хорошо – ведь со мной, как мне казалось, был Бог.
Именно в это время я понял, что даже когда мне обстоятельства диктовали сугубую трезвость, я зачастую ничего не мог с собой поделать и начинал пить. Хорошо помню несколько случаев, когда мой разум, независимо от того, чем я занимался, вдруг переключался на употребление алкоголя. Причём в начале периода это происходило почти мгновенно – я бросал все свои дела, извинялся перед ближними, если в этом была необходимость, и шёл пить. Правда, я скрывал, куда шёл, боясь огорчить их. В эти минуты я с ужасом наблюдал за собой как бы со стороны, но, к сожалению, болезнь была сильнее.Часто, при очередной абстиненции я обижался на Бога и недоумевал – почему со мной так происходит? Однако употреблять я стал значительно реже и с меньшими потерями, нежели раньше. Однако мне теперь и этого хватало с лихвой. Менялось моё окружение, обстановка, образ жизни.
Периодичность была теперь примерно такая – два-три дня в месяц.
Постепенно налаживались отношения с матерью и сестрой. Я пошёл учиться в религиозные заведения. Там, благодаря окружающим, мне было легче не пить, и я держался, сколько мог. Стал подумывать о создании семьи. Вспоминая сейчас то время, я понимаю, насколько я был тогда ещё не готов к каким-то серьёзным начинаниям. Но меня обманывало всё тоже чувство самоуверенности. Я с трудом закончил семинарию и был отчислен из академии. За это время женился, появилась дочь. И, в общем, я думал, что жизнь у меня сложилась неплохо, однако меня не переставали сильно беспокоить ежемесячные возникновения алкогольной тяги, которые всегда заканчивались употреблением. Обычно это происходило так. Примерно раз в месяц, иногда чаще я переставал спокойно проходить мимо ларьков со спиртным. Сначала меня одолевали какие-то смутные неприятные мысли, потом я останавливался и, глядя на алкоголь, боролся с желанием выпить. После одного-двух дней таких метаний я обычно начинал пить, ожидая облегчения состояния. Даже трезвый я боялся этого холодного и мутного зова из моего больного подсознания. В конце концов, я сдавался. Я не мог с ним бороться. Я не имел другого опыта. Я говорил про себя «Господи, я не могу больше, сделай так, чтобы всё кончилось не очень плохо», и, как правило, с мрачными мыслями начинал пить. Протекание очередного употребления обычно не отличалось от того, как пил раньше. Небольшая доза, кратковременное искусственное создание хорошего настроения, в этом состоянии употребление большей дозы и провал в памяти. Приходил в себя, как правило, только утром. В любом состоянии обычно добирался каким-то чудом до дому. Потом похмелялся,… опять забвение… затем несколько дней проводил в лежачем состоянии. Иногда использовал для сна успокаивающие таблетки.
Новые проявления болезни в этот период: «если очень хочется или необходимо, то, помолившись, можно», «если с верующими и с молитвой, то можно», «если ради спасения души другого человека, то можно».


Шестой период (39 – 46 лет).

Этот последний (дай Бог) период своей зависимости я связал с приходом в Церковь. Он отличался от предыдущих ещё более длительными ремиссиями - в среднем от 4-х до 6-ти месяцев. Чувства алкогольной тяги не испытывал, только если в начале периода. Схема употребления стала следующей – приходит мысль о выпивке, я с ней соглашаюсь. Вполне имея свободный внутренний выбор, в силу каких-то кажущихся мне уважительных причин даю себе поблажку. Уже нет речи о том, что я испытываю какое-либо непреодолимое неконтролируемое желание. Такой положительный перелом в болезни я связываю со своими искренними попытками воцерковления – регулярной молитвой, посещением храма, принятием участия в церковных таинствах, принятием Святых Таин.
Однако необходимо отметить, что если я начинал пить – добровольно остановиться не мог. То есть болезнь возвращалась всегда в полной мере, когда я сам решал начать употреблять. Развиться очередной раз в полную силу ей не давали только внешние, не зависящие от меня факторы. Это показал последний десятидневный запой, который закончился 30 июня 2009 года, когда я, будучи предоставленный самому себе в течение десяти дней, пил, не имея возможности самостоятельно остановиться. В конце этого времени я был в ужасном состоянии во всех отношениях. После этого запоя я стал следовать рекомендациям программы «12 шагов». Сейчас с Божьей помощью 10 месяцев трезвый.


_____________
Благодарю Тебя, Господи, за сегодняшний день; благодарю за то, что я сегодня трезвый...