В этот раз я знал, что меня ждёт, поэтому я спрятал в трусы 500 рублей, а недалеко от наркушки зарыл пластиковую карточку. Меня закололи капельницами, напоили таблетками, но я очень быстро отошёл. Моя совесть разморозилась, навалилось чувство вины. Мне надо было себя куда-то деть! Я не мог спойно лежать на коечке, ждать приёма пищи, читать или играть в карты. Живот жгла тяга. Во время предыдущей госпитализации я был баландёром, возил еду из кафешки к нам в наркушку и в реабилитационный центр, в котором позже мне предстояло провести три месяца. В декабре я зарекомендовал себя хорошо и меня с удовольствием взяли второй раз. Я начал рисковать. Возле кафе, где мы заправлялись продуктами, был магазинчик. Я кидал работу на напарника, а сам бежал в магазинчик, брал чекушку, выпивал в тамбуре магазина и бежал обратно к машине, успевая помочь с закидыванием бачков. В день было три поездки, так что 750 грамм я вливал в себя в течение дня. Жить стало гораздо веселее! Однако я обнаглел. Деньги заканчивались и я решил, что водку пить небюджетно и однажды, пока кормили ПИТ-палату (палата интенсивной терапии, где лежат буйные, прикованные наручниками алкаши) я вышел из здания (на мне был белый халат, как на кухонном работнике), перешёл мост, купил на рынке панфурей и спокойно вернулся. Охранник заметил, что я долго отстутствовал, но обшаривать не стал.
|