А у Юленьки где то была нареченная мать, которую на свадьбу пригласили вместо меня. Вот, пусть она и врзится с Юленькиными спиногрызами, тем более, юленькино наследство в её цепких лапках. Ей досталосьто, что 30 лет обещали мне, включая место на свадьбе родной дочери. И Юлкнька очень напрасно думает, что я такое прощу. Я молчу, но это не значит, что я забыла.
Другое дело, что мне это релли уже все равно.
Ну, сколько оно все может болеть?
Оно и отболело.
Мне хочется встать на ноги и свести к минимуму наше общение вообще. И не говорите мне, что я не права, потому что я права. Я на эту семью положила жизнь. И где они все? Лёха пытался позвонить Шайтвнову, я сказала, - не надо. Не надо. Лесь тот ещё урод, но он мой лучший друг, и я его хотя бы понимаю. Как минимум. Лесь так или иначе проявится, если жив, и всегда так было, а ведь он мне друг, а не муж, он не прошёл тридцатилетний путь со мной вместе, не испытал того, что мы, не вырос в меня, как Шайтанов, хотя теперь то мне кажется, что Лешки там больше. Чтоб все друг другу прощать, вместе над любовниками смеяться, я ему клизму, он меня в туалет на руках, ещё и пол потом помоет, нажраться вместе на пару, когда плохо, посуду перебить, морды, а потом уснуть в обнимку не разлеваясь, - главная фишка. Весь, тетерев ты глухой, ты где?
Приходим к Вольдемару на днюху, я че то - Лесик! Вовку чуть удар не хватил. Лесик!!!! Это она Маркусяну!!!! И свалился сейчас спинку дивана. Я поймала Ярика, старшего такса, он меня обожает, именно старший, с которого началась эта собачья вакханалия, говорю, - Ярушка, успокойся хозяина, что то он сильно впнчатлительный. Поржали, да. Драйва не хватает, да.
|
