| 18:04 ворота |
Зубами? Наждачный круг? почему нет?!
За такие деньги, кто угодно наждачный круг зубами остановит.
@@@@@@@@ @@@@@@@@@@@@ @@@@@@@@@@@@
1
Ворота тюрьмы остались позади. Павел прошёл пару шагов и остановился. Присел на бордюр, закурил.
куда ж теперь. Домой? Нет, там сейчас не ждут. Деньги, вот то, что надо всем. Значит, за золотом сначала, а там уж будет то, что будет. Что же я сижу тут, отвернуться, забыть, подальше от этого места. Попробуем узнать, что это такое – много денег. Мелькнула мысль – много? Это сколько, десять, сто, тысяча, миллионы? Много, мало. Всё относительно.
Ладно, вставайте, юноша и вперёд, золото вас ждёт. Золото!!!
И о нём знаю только я. Пока!
Павел встал, щелчком выстрелил окурок слегка вверх и вперёд – идеальная траектория для дальности – сорок пять градусов, проследил взглядом, довольно хмыкнул, подошел к месту, куда упал окурок и растоптал его. Примета есть такая, если не погасить окурок – тот, кто ждёт, не дождётся. Всё-таки может и его кто ждёт. Хотя он этого и не знает. Последний взгляд на тюрьму, в дальнем здании видны окна его тамошнего пристанища.
Какое странное ощущение свободы. Можно идти, куда хочешь.
И ещё ощущение пустоты. Рядом никого, внутри никого.
К чёрту, к чёрту.
Он чуть-чуть наклонил голову:
-- Спасибо, и ……лучше всё же тебя не знать - повернулся к дороге, сумку на плечо и пошёл вперёд.
Двадцать лет назад, Павел служил на самой южной точке Союза. Их роту подняли по тревоге под утро. Погранцам требовалась помощь. Получили магазины с патронами, разобрали снаряжение и в пески. Развернулись в цепь. Их поставили на расстоянии метров по тридцать друг от друга и вперёд. Пески, сопки, солнце. Но мы ж пехота. Чем больше проходит времени, тем дальше соседи. Такая местность. В полдень Павел не видел уже никого ни слева, ни справа. Хорошо хоть компас есть, да и по солнцу иди – не ошибёшься. А вскоре он набрёл на следы - борозды, ямки в песке, их не успело замести, не оставляли сомнений, тут шёл человек. Может кто из своих впереди? Он стал двигаться немного быстрее. А когда увидел вначале мешок, типа рюкзака, дальше пустую хромированную флягу, то стало понятно - впереди нарушитель. Нарушитель границы. Враг, которого надо взять, задержать. Так его учили всю сознательную жизнь – граница на замке была, есть и будет. Взять нарушителя желательно живым, уничтожать только в крайнем случае. Но не упустить. И Павел не задумываясь, тоже стал сбрасывать всё, что мешало движению: сапёрную лопатку, противогаз, подсумок для магазинов. Вперёд, вперёд. Вначале пытался бежать, потом шёл ускоренным шагом. Но в песках – это не на асфальте. С момента, как их высадили на местности, уже семь часов. Солнце распалило воздух, ноги в кирзовых сапогах сами становятся кострами. Панама на голове – так солдатская шляпа называется, от пота как обруч железный, это где она на коже лба. А что уж про автомат говорить. Уже час впереди, на горизонте, где синева смыкается с желтизной, фигурка этого паразита. Нет уж сил. Штык - нож в сторону. Запасной магазин туда же. Подберу потом, если оно будет. А то от старшины так достанется, что мало не покажется. Уф-ф-ф-ф! к чёрту панаму. И ремень. А брюки и так держатся, на поясном ремне. Ну вот, вроде быстрее стал двигаться. Человек в полосатом халате уже хорошо виден. Но ноги, мои ноги, что вас держит? Го-о-осподи, помоги, я его возьму! Сапоги долой, ну сейчас посмотрим, кто кого. Ой-ёй-ёй, это не песок, это иголки, это сковородка.
Ну, гад, догоню – убью, сука! Стой! Стой! Павел упал, а человек уходит. Ну, нет, сейчас получишь! Автомат, родной мой, мила-а-ай, не выдай!!!!!!! Мушку под фигуру, предохранитель на одиночные, в голову успею, он не так уж и далеко. Вдох-выдох, вдох, выдох, плавно на курок. Ещё раз! Ещё! Что, не попал? Человек
остановился, повернулся, поднял руку – да у него ж пистолет, он ещё и огрызается! Ну и сволочь, а получи – е-е-е-есть! Упал. К нему, скорее, пока не очухался, предохранитель на автоматический огонь, автомат прикладом к бедру, палец возле курка – притворяется, получит по полной программе. Ага, я попал таки в него, правая нога выше колена в крови и рука левая тоже. Стонет, что кричит. Визгливо как! Всё равно свяжу, а чем? А у него вот ремень есть. Под халатом. Так, а это что – бумаги. Это потом посмотрю. Что же делать, мои ноги, мои ноги, о-о-о-о!!! У него забрать обувь, так что ж потом, на себе я не смогу его волочь. А вот нож есть, кривой какой – то. Зато острый, это хорошо. Так, отрезаем куски у его халата и на ноги. Ну вот, больно, но терпи парень, забудь, что больно. Не подыхать же тут. А это что за листок из халата вывалился, карта какая-то. Бумага необычная, скорее, что не бумага, а ткань, пожелтевшая, потёртая. Всё в карман, потом разберутся. Эй, вставай. Ладно, ещё халатиком его попользуемся, надо же перевязать ему раны. А вот не похож он на шпиона, как в кино показывают. Чёрт, перед глазами всё колеблется, как будто на зеркало воды плеснули. Нельзя, Паша, нельзя, держись. Что ж делать с этим, на себе волочь? Он идти не может. Нога то ранена. Го-о-осподи, помоги!
А это что за звук, в ушах, что ли гудит. Что это там. Столб пыли вдали. Ой, милая моя, БМП-эшечка приехала. Моя дорогая машина пехоты.
Ну чё, змей, вот и такси, сейчас в люди поедем. А я, пока они доедут, лягу вот на песочек, ножки болят, и ты присядь, бегать тебе уж долго не придётся, это точно. Ну, братья-славяне и все мои земляки, привет!!!
Он тогда провалялся в госпитале несколько месяцев, ноги крепко поварились горячим песком. Когда выписывался, нашёл в кармане брюк карту. На её обратной стороне был текст. Не стал отдавать её начальству, оставил себе на память.
Отслужив, вернулся в родной город, потом поступил в университет учиться. И в библиотеке ему перевели текст и разобрались, какое место на карте. Хорошо, что это делала знакомая девчушка, с ней вместе и посмеялись, серьёзно не восприняв то, что узнали. Действительно, восьмидесятые годы, как жила страна – всем известно. А на карте был Израиль, ещё и позабавились совпадению – Павел то еврей. Кто тогда думать мог, как жизнь повернётся. И текст – ну прямо мир приключений, детектив и фантастика. Они тогда решили, что это какое-то произведение, иль шутка чья то. Прямо пираты, сокровища, клад зарытый. Бред конечно.
Оказалось не бред.
Спасибо той девчушке из библиотеки, и за неё саму – ласковая, нежная, и за то, что сделала. Она не только определила место на карте, а и сумела составить новую карту, где названия такие, какие есть сейчас, в современности.
« Дорогой брат! Сброд, оборванцы. Называют себя крестоносцами, осадили наш город Акко. Я ухожу по подземному ходу. Ухожу, чтобы вернуться. Всё, что собрано веками нашими предками, святыни, драгоценные камни, золото, священные свитки надо надёжно укрыть. Выход из подземного хода у моря, там уже ждут люди и кони. На карте я указал место возле поселения, где укрою всё. А в конце письма указания, как добраться до хранилища. Помни о ловушках. Ты должен будешь, когда всё успокоиться, переправить вещи в надёжное место до лучших времён. А я вернусь в город, чтобы погибнуть на его стенах с защитниками веры. Иного для себя не желаю. Люблю тебя, дорогой брат, да пребудет с тобою всегда господь! Прощай».
Какими дорогами прошла эта карта, какие судьбы, жизни и смерти она видел, в чьих руках побывала. А? Неисповедимы пути человечьи.
Времени время. Двадцать лет пошло с тех пор, как карта оказалась у Павла, десять из них он в Израиле. И вот пришло время воспользоваться ею.
Автобус остановился, распахнулись двери. Павел оторвался от своих мыслей. Хайфа. На перроне автовокзала полно народа. Он протиснулся к выходу. Первым делом снять хату, обосноваться, а затем начать подготовку к делу. Может даже какое-то время поработать? Посмотрим.
Как болит голова. И в боку чего-то ёкает. Но нельзя поддаваться боли. Надо работать. И главное, не запороть, не испортить деталь. Прямо наказание какое-то, после пьянки вечером, утром на работе, если добрался до неё, хозяин, Ашер его имя, даёт делать детали не простые, а сложные, точные. Уже с полгода Павел тут работает, а ситуация всё время повторяется без изменений. Прямо как нарочно. Ничего, справлюсь! Сегодня пятница, завтра отдохну.
Звук, идущий от станка, чуть изменился. Что там? Ага, струя жидкости охлаждения сместилась от детали. Вот так поправим, а теперь можно и перейти с автоподачи на ручное управление. Так, пора, станок выключим, продуем сжатым воздухом и можно доставать деталь из тисков. Проверим размеры. Бедиюк – точно, лё меа, меахамешим ахуз беседер - не сто, стопятьдесят процентов порядок. Смотри ты, оказывается, уже и иврит знаю! Сейчас надо ещё микрометром проверить, потом индикатором на плоскостность и следующую деталь начнём.
Ну, вот и время обеда. Сходить в кафе остограмиться? Оно то, конечно, полегчает, да потерплю ещё. Нет, всё-таки схожу, а то не доживу я до конца смены, это же ещё гигантски много времени, аж четыре часа.
Уф, отпустило малость. Всё, всё, Паша, хорош, марш назад работать.
И каждый день, каждый каждый, входя внутрь здания, взгляд скользит по полу по периметру, переползает с места на место. Где ж тут вход в подвал? Сколько ни искал, специально выходил работать по пятницам – людей меньше, даже в ночные соглашался пару раз - ничего.
Золото здесь, под ногами. Да поди доберись до него! Но оно точно здесь. Сколько времени потрачено было, чтобы разобраться с привязкой к местности, узнать историю именно этого места, историю строек здесь. Теперь он знает всё, да пока не придумал, как добраться до цели. В этом здании есть подвал. Там лежит огромная плита, строители не стали её убирать, оставили. Сверху залили тонким слоем цемента – пол там теперь. До плиты бы ему докопаться – дальше он знает, что делать. В письме на карте было подробно изложен путь к хранилищу и хитрые ловушки на нём.
Хозяин подошёл к станку. Молча постоял, посмотрел, повернулся уже уходить, да передумал.
-- Паша, ты ведь эту работу не закончишь сегодня. А работа мне нужна срочно. Может, выйдешь поработать завтра. В субботу? Я тоже буду работать, позже ещё сын приедет, поможет.
---Хорошо, если смогу. Вечером я буду точно знать, там дома есть проблемы с инсталляцией. Если всё будет в порядке, то приеду. Ну а не смогу, то уж извини, без обид что бы. А завод ты когда откроешь?
-- Я приеду в восемь. И ты к этому времени приезжай.
Это хорошо. Приеду пораньше. На часок. Залезу через крышу, там со двора есть отверстие, в потолке над конторкой люк в цех. И спокойно осмотрю всё, потом вылезу обратно и встречу хозяина. Чего только не допетрил такого раньше? Это ж можно было сделать в любую субботу, или по ночам. Идиот!
Чего-то меня штормит. А вчера зачем столько пил? Ладно. Ведь сумел же утром услышать свои два будильника и встать, хотя лёг в три. Или в четыре? И не лёг, а отрубился. И во сколько, не помню, не ври сам себе. Главное встал. Герой!!! И приехал. Та-а-ак, семь. За час много можно сделать – место то внутри всё знакомое. Да и сейчас только бы планировку провести, а дело основное – это уж думать потом буду, как его сварганить.
Павел обошёл здание. Остановился у ограды, здесь рядом гараж. На его территорию можно пойти от канала. Так, сделано. Теперь по сетке ограждения (гнётся, зараза) на крышу склада завода и на землю. На склад дверь откроем без проблем. Так. И по трубе на решётку окна, вот и край крыши, а вот и отверстие. Уф-ф, залез! Чердак не чердак, а что-то вроде него. Куда теперь? Павел, сдерживая дыхание, стал перебираться через трубы, наваленные в углу, потом сделал шаг вперёд. Ещё один. И провалился.
Перекрытие потолка было из листов какого-то лёгкого материала. Вес Павла оказался для этих листов роковым. Пролетев по воздуху, Павел ударился обо что-то с глухим звоном и рухнул на пол.
Он оказался в комнате контрольных инструментов. Пыль заполнила комнату и мешала разглядеть хоть что ни будь. К тому же она и лёгкие обрадовала собой. Когда прошёл кашель, а пыль слегка осела, Паша рассмотрел всё вокруг и стало понятно, что и как. С потолком то ясно – гнилой. А спиной ударился о железный шкаф, вон крышка прогнулась и дверца, потом на стол попал и оттуда на пол. Это называется повезло? Ну, часть хмеля от этого так точно вылетела. Так, что теперь? Время идёт. Сейчас в цех и всё осмотреть внимательно. Павел, потирая ушибленный бок и спину, бросился в цех. Как только он оказался там, по ушам ударил вой. Как будто стадо слонов ударили раскаленной сковородкой. Если представить такое.
О, Балбес, я забыл! Пить меньше надо. Сигнализация!!! Что делать?
Павел бросился к окну, распахнул. А снаружи решётка. Он схватил её обеими руками, стал трясти. Не поддаётся. А-А-А-ааааа! Как сигнализация ревёт. Сейчас приедет полиция, повяжут, убьют, расстреляют. Не хочу опять в тюрьму!!!
А я руки им покажу, что не вооружён! Павел высунул руки сквозь решётки наружу. Вот, увидят, скажу, что не вор, а просто хотел удивить хозяина, стать и работать, он приедет, а я уже у станка, вот я какой!!! Но боже, как сигнализация режет уши, больно же, а пошли они все….
Он развернулся, пробежал по цеху, влетел в комнату контроля, на стол, на шкаф, на чердак. Через трубы, в отверстие, на землю. Куда теперь? К каналу, вдоль него. Земля сырая, пристаёт к ботинкам, вяжет ноги. К чёрту, к чёрту! Дальше, дальше от этого места. Ну вот, выбрался на асфальт и далеко от завода. Хорошо ещё, что день такой – суббота, выходной, народу никого нигде. Теперь к шоссе, домой, домой. А, кафе на перекрёстке открыто. Вот и успокоительное примем. Водка есть? Водку, колу. Хо-р-р-р-ошо!!!!!!!
На следующий день утром, глаза лезли наружу, голова как колокол, во рту наждак, но пошёл на работу. Так, без особой надежды, но…. Конечно, какой Ашер ни есть, но не дурак же. Хотя шанс есть. Один на тысячу. Скажу, если спросит, а вдруг не спросит, что в субботу не был я тут, не мог приехать.
Приехал на завод на полчаса позже обычного.
Открыл дверь, кивнул головой, приветствуя ребят, и хотел пройти мимо конторки в гардероб. Не вышло.
--- Паша, иди сюда - позвал хозяин.
Подошёл. Тот протянул руку к столу, взял с него что-то и, подняв перед глазами Павла, спросил:
--- Твоя?
В руках хозяина была расчёска. Пашина. Выпала вчера?! Чёрная, плоская расчёска. Таких сотни на рынке и в магазинах. И цена им шекель-два. Да вот незадача, Паша то на заводе уже не первый день и знает, что такой расчёски ни у кого больше здесь нет. Есть проще, есть лучше, а такой нет. И знает это Ашер, иначе не спросил бы ТАК теперь. Отпираться?
--- Да! Моя.
-- Вызывать полицию или поговорим?.
---Поговорим.
Павел сел. Хозяин отослал секретаршу и тоже сел. Помолчали минуту.
-- Я не вор.
--- Знаю, потому и говорим. Вначале иди в комнату контроля (где мерительный инструмент), посмотри сам, чего там.
Павел прошёл до входа и остановился. В комнате, которая раньше блистала, теперь было будто после взрыва. Всё покрывал толстый слой пыли, инструменты – штангельциркули, микрометры, мерительные плитки, индикаторы, штангельрейсмусы, уголки, калибры валялись по всем углам, на полу, со шкафов слетели бумаги и они теперь маячили белыми пятнами на столах, а на том шкафу, который подвернулся под спину падающего Павла, с согнутой крышки и погнутой дверцы отлетела местами покраска и он зловеще маячил чёрными пятнами.
Павел вернулся к хозяину и молча сел.
-- Ремонт и проверка инструментов мерительных, ремонт потолка и сетки на складе. Я посчитал. 2300 шекелей. Не согласен – вызываю полицию. А согласен, то из зарплаты высчитаю.
---Конечно, согласен.
---- Сейчас иди, наводи порядок, а после обеда за станок.
-- Хорошо, только не за один раз высчитывай, тяжело ведь так. Хотя б за три.
----Посмотрим, за три или за два. Иди, работай.
Павел направился в гардероб. Ну и ну, как пронесло, а что высчитывать будет, не смертельно, зато это значит, что пару месяцев ещё не уволит. А ему это время надо. Чтоб продумать и подготовить план, да мало ли что ещё, да и не хочется от своего золота далеко отрываться. Оно ж уже вроде как и родное.
В аэропорту Бен-Гурион, на втором этаже автостоянки в машине сидели двое. Коренастый мужчина в белом костюме с седыми висками, говорил второму, худощавому, лицо которого пересекал шрам от правой брови до щеки:
--- Парень начал проявлять активность. Сейчас там всё успокоилось, но сколько ещё ждать? Можно, конечно, взять его и вытянуть то, что он знает, но нет полной гарантии. Далее. Мы пытались выкупить и эту территорию, и здание. Ничего не вышло! В этой стране религия и власть перемешаны, каждый умник, каждый бизнесмен и всё замешано на идеях. Трудно работать. В Европе, сраной Африке или России – без проблем. Там всё понятно, на кого, с кем, или как. А тут, увы…я в растерянности. Шеф вас прислал нам в помощь. Что ж, может вы и придумаете что, свежий взгляд со стороны, да и опыта у вас больше.
Он замолчал. Худощавый достал сигарету, закурил, потом заговорил.
---- Я всё понял. А если вариант с археологическими раскопками применить.
--- Думал уже, не выйдет, тут свою историю очень хорошо знают. Взорвать их к черту.
-- А ведь это идея. Арабы, как я знаю, всё время что-то и кого-то взрывают. Теракты. Взорвать здание. Переждать, пока всё утихнет, а там купить, для строительства, якобы.
---- Взорвать, это хорошо. Давно руки чешутся. Да шум поднимется. Хотя, ерунда. В глубину не полезут, никто ж не знает. С пацаном что-нибудь придумаем. Исполнителей отошлём. Убирать их здесь нельзя, много трупов тоже не хорошо. Вы разработаете план?
--- Да, к тому же есть ещё идея, подумать хочу, я о подкопе из соседнего здания. Узнайте, кто там соседи, реально ли это. А теперь едем в гостиницу, сегодня я отдыхаю. Море, солнце, девушки. Я люблю девушек. Тут есть девушки?
---. Местные условия, Восток, озабоченность и всё такое, но для вас, без проблем.
Коренастый завёл двигатель, и машина выехала со стоянки.
А через два ряда, где стояла отъехавшая машина, в другой машине, с тонированными приоткрытыми слегка окнами, молодой парень выключил магнитофон, сложил трубу направленного действия микрофона и нажал тангетку стоящей рядом с сидением рации.
-- Нели, я закончил, всё в порядке. Встретимся на базе. Целую - из динамика донёсся смешок.
--- Фонтан закрой, тебя шеф поцелует. И обнимет.
---Да я ориентацию не менял, так что надеюсь от тебя что получить -- в машину донёсся кашель, а затем гулкий бас:
--- Я вас обоих обниму. И расцелую. И получите, каждый, не сомневайтесь. Приезжайте, птенчики. Жду. Очень жду.
Чтобы началось извержение надо совсем немного энергии по сравнению с той, что вырвется потом.
В годы службы Павла в армии, произошло ещё кое-что, о чём он не знал.
В госпитале, где лежал Павел с больными ногами, работала медсестра, которая была агентом одной «иностранной державы», как говорили в те времена. Одна из сторон её деятельности: фотографирование и передача документы военнослужащих, попадавших в госпиталь. Так была переснята и карта нарушителя, оказавшаяся у Павла. Годы она пролежала в архивах разведки, тогда ей не придали большого значения и не занимались ею. Менялись правительства, менялась политика. Новые люди приходили в госучреждения и работали по новому. Так и получилось, так совпало, что пути Павла пересекли люди разведки, а среди них и те, кто работал только на себя. А на месте действия подключились местные знатоки и умельцы, « пинкертоны» и «братки как бы». Толпа людей. Только что в газетах об этом ещё не писали……
Паша не догадывался ни о чём. Он действовал.
Повезло так повезло. Хозяин попросил выйти поработать ночью. Сам он тоже вышел поработать, но вот уехал – повёз детали на завод заказчика, там ночью тоже работают. Сказал, что вернётся через три часа, чтоб Павел закрыл дверь изнутри - на всякий случай, от «недобрых людей», а других сейчас в округе нет. Спят все.
Три часа – это же уйма времени. Павел спустился по лестнице, на которой было навалено разного мусора, в подвал. Прихватил с собой большой фонарь, ломик и молоток. Но фонарь не понадобился. У входа был выключатель, при нажатии на него загорелся свет. По всему помещению, оно шло под всем зданием, лежали заготовки деталей, машин, коробки и ящики и ещё много разных вещей. Валялась возле прямоугольной колоны печатная машинка, дальше велосипед, десяток мониторов компьютеров
.
Падение с крыши, как ни странно, принесло пользу делу Павла. Во время уборки последствий своего полёта, в углу цеха под старыми шлангами и другим барахлом, он обнаружился в полу люк.
Павел прошёл в центр зала, достал из кармана эскиз подвала – добыть его стоило немалых трудов. Помогла девушка из министерства строительства, в архиве работает. Упрямая, но добрая, она всю душу из Павла достала. Даже сейчас он, вспомнив её, вздохнул – хорошо было. Ну да дело прошлое, всё позади.
Вот и это место, где под цементом, покрывающим пол, находится заветная плита, созданная природой и закрывающая тайник. Нужен её центр. Там устройство для входа.
Здесь. Павел вытер пот со лба. Жарко! Отметил квадрат для работы. Метр сюда и метр сюда. Раскрошить цемент, счистить его. Всё хорошо получается. От непривычной работы болели пальцы, а, ерунда. Вот и то, что надо. На каменной плите круглое углубление.
Теперь осторожно. Чтобы первые ловушки не сработали, так было написано на карте, в центр круга надо ударить, чем ни будь тяжелым. Павел взял в руки молоток. Постоял минуту. И тут на него что- то накатило, стало весело. Он топнул ногой и произнёс:
--- Открой свою тайну, земля!
Из-под земли донёся грохот. Павел аж подпрыгнул от неожиданности. Но затем всё стихло. Минуту постояв, придя в себя, решил повторить эксперимент. Топнул ногой. Ничего не произошло. Топнул ещё раз. Тихо. А, в первый раз ведь слова ещё были. Бред какой-то. Ну ладно, попробуем. Он топнул ногой и сказал:
--- Открой свою тайну, земля!
Снизу из-под ног раздался грохот. Павел отскочил в сторону. Медленно, как бы преодолевая сопротивление, от плиты отделился кусок камня, приподнялся и, как крышка в сундуке, расположился вертикально. А на его месте, в черном квадратном провале виднелись ступени. Они приглашали:
--- ну что, друг Паша –вперёд!
2
а продолжение будет
или не будет
--- пока мне неведомо. Элоим гадоль(=бог велик! Хоть я и неверующий, но…но…), неисповедимы пути человечьи, а движения мысли ещё более……..
3. рассказ о том, как были подняты из-под земли ценности, реализованы и пущены в дело, как жил в то время Паша – это отдельный рассказ.
А пока перейду сразу к тому времени, когда он начал начинал свою дорогу в бизнесе, так теперь принято выражаться. Паша сообразил, что начинать надо с малого. Потому, что начинать он хотел в России, а в России выдвигаться резко наверх – чревато последствия. Хотя некоторые и рискуют, и им это удаётся, и удерживаются ТАМ, наверху, но…но… он так не хотел.
4. Щенок под дождём.
-----------------------------------
Ясная ночь. В чистой темноте неба луна помогает путнику
двигаться по причудливо извивающейся под ногами тропинке. А далёкая яркая звёздочка почему-то вселяет надежду, что цель достижима.
Они и ведут путника вперёд.
Так и идея рассказа.
Её мне подсказал один человек. Она оказалась солнечным лучиком и привела меня сюда. Спасибо подсказавшему.
Спасибо мне.
Спасибо жизни.
Струи воды ударяли в тело и растекались ручьями, проникая холодом до самого сердца. Щенок сильнее прижался к стене дома, у которого он пытался найти защиту. Тело трясла мелкая дрожь. Немного отвлекало то, что неподалеку, в подъезде, стояло четверо людей. Молча курили, иногда перебрасывались словами, пару часов назад они выгнали его оттуда. И кому тут пожалуешься? Э-э-эх! Но как же плохо, когда холодно, мокро и одиноко.
Хочется гавкнуть и быть услышанным. И есть хочется.
Из-за угла дома вышел человек с зонтиком и сумкой на плече. Те, что стояли у подъезда, замолчали. Отбросили сигареты в сторону. И шагнули навстречу человеку. И своим бедам.
Дождь не прекращался, он даже усилился. Человек поднял зонтик с земли. Четверо, ранее стоящих в подъезде людей, лежали на земле. Щенок даже забыл, как ему плохо. Он оторвался от стены, подбежал к человеку с зонтом, сел у его ног, поднял голову и посмотрел тому в глаза. Увидел серьезный взгляд. Щенок наклонил голову налево, потом направо, затем посмотрел на поверженных врагов. Подбежал к ближайшему, ухватил зубами за рукав откинутой в сторону руки и попытался зарычать. Получилось. Он оставил чужой рукав, вернулся под зонтик человека, который наблюдал за ним. Опять сел у его ног, теперь уже с чувством выполненного долга, поднял голову и увидел, как губы человека растягиваются в улыбке.
-- Так значит? Убедил, я согласен. Пошли?
Они вошли в подъезд и стали подниматься по лестнице. Человек вынул из кармана пелефон, щёлкнул кнопочками:
-- Привет, друг, охранник, почти брат. Как надо, так тебя нет. Ну и что, что я сам тебя домой отправил. А ты б не послушался. Ладно, шутка. Пришли машину и пару ребят. У подъезда моего заберите придурков, да, четверо. А хрен их знает, они говорить сейчас не могут. Вы уж сами спросите, ответят, если смогут. Да, ещё кое- что. Новость, хорошая, хорошая. Я теперь не один буду жить. Да нет, не женщина. И сексуальная ориентация у меня прежняя, нормальная. Собака у меня появилась. Как? Сама пришла. Большая? Да, грозная, зверюга ещё та! Приедешь, познакомлю.
Он вернул пелефон в карман. Они подошли к двери квартиры. Человек достал ключ, открыл дверь и, сделав шаг в сторону, пригласил щенка:
--- Прошу Вас, сударь. Заходи, знакомиться будем.
И щенок вошёл в дом своего человека.
* * * * ** * * * ** * **
В который раз я рассматривал лист бумаги, лежащий передо мною на столе.
В этом листе говорилось, что я выиграл две тысячи долларов и трёхдневное пребывание в пятизвёздочном отеле, оплаченный билет на самолёте туда обратно. Место отдыха - зелённый остров посреди Средиземного моря, всемирно известное место отдыха «сильных мира сего», попасть на этот курорт, в этот земной рай мог не всякий «новый» русский, да что там, «шишки» не всякие туда пробивались. Да-а-а, повезло. В центрбанке Парижа открыл счёт и оказался каким то там юбиляром. Вот уж не думал, что там такое бывает.
И, хоть денег хватает сверх головы (и такое случается), всё одно приятно.
И время для поездки подходящее, середина августа, в делах затишье, в городе жара. Решено! Еду!
Я нажал кнопку вызова секретарши: надо отдать распоряжения перед отъездом. Фирма у меня серьезная, отдых это хорошо, но и дело надо делать по-деловому. Я же деловой человек. Деловар.
35, 36, 37, 38, ещё-ё-ё, 39, 40. Хватит. Я прекратил отжимания, встал с пола, подхватил полотенце со стула и повернулся ко входу в ванную.
И тут раздался стук в дверь. Чёрт, кого принесло? Знакомствами я тут ещё не обзавёлся. Прилетел вчера вечером. А отвечу-ка по-русски:
-- Да, войдите.
Вошли. Трое. Как пятеро. Ибо двое входящих последними, показавшись в двери, долго долго перемещали свои телеса в комнату. И делали это боком и пригнув головы, вход явно не по их стандарту. А вот первый спокойно прошел к столу, взял стул и молча сел. Молчали вообще то все. И я. А что тут скажешь.
Помолчали ещё минуту. Взгляд у первого тяжёлый, пристальный. Такое чувство, будто грудь камнем придавило. Да в самом то деле, что за ерунда.
-- Вы ко мне? Я слушаю.
Наверное, не надо было первым начинать говорить. Преимущество верхнего теряется.
-- Это ты к нам, а не мы к тебе.
Тот, кого я мысленно назвал первым, бросил на стол возле меня цветную брошюру. Как только я увидел её, всё стало понятно. Откуда-то из живота стало подниматься что-то холодное, в голове ни мысли, руки налились чугунной тяжестью.
-- Вижу, понял. Тогда слухай сюда.
Убивать тебя мы не будем. И здоровье сохраним. Даже выбор у тебя есть.
Пока он говорил, один из «маленьких» ребят прошёл по комнате, достал из моего костюма документы, второй из дипломата вынул все бумаги, что там лежали. Всё это они аккуратно сложили на столе.
-- Ну вот. Теперь из страны ты выехать не сможешь.
Первый вариант. Ты идёшь в полицию, посольства тут нет, и рассказываешь там сказки.
Что тебя ограбили. Или потерял просто все документы. Или о нашем визите.
И в результате оказываешься в тюрьме, минимум лет на пять. И все пять лет тебя там будут учить жизни. А сядешь за наркотик, пару килограмм найдут здесь, и кое-что у тебя в карманах. Даже если ты явишься в полицию голым, в протоколе задержания и обыска будет то, что я тебе сказал.
Второй вариант. Если жить надоело. Камень на шею и в море.
И, наконец, третий. Ты должен быть наказан. Работать мальчик пойдёшь. На шахту. Киркой махать, камни таскать, пыль глотать. И облизываться. И благодарить Бога за милость. И подставлять спину под плети со словами радости, что всё так хорошо обошлось.
Ты ведь спортсменом был, драться умеешь, здоровье отменное. Выдержишь. А через пол годика, если жив и здоров будешь, с тобой поговорят люди серьёзные. И будет у тебя опять момент выбора.
Или поработаешь там на шахте год, два, пяяяяяять, коль выживешь.
Или - долги возвращать надо.
Фирма у тебя крепкая, нам сгодится, с тобой или без тебя, это уж время покажет. Да и от тебя зависит. Будь мужчиной, прими решение. Время у тебя есть до завтра. Утром позвоним. И возьми голову руки, прежде чем что-либо делать, а то ведь мы и с этим помочь можем. Такая вот воля Верхнего. Ты знаешь, о ком говорю.
До завтра.
И они вышли из комнаты, неспеша, уверенно. Да-а-а, слово влип тут неуместно, слишком мягкое. Я рассматривал рекламный буклет, лежащий на столе, и вспоминал.
Те громадные суммы, что оказались в моём владении, после всех приключений по их добыче из древней сокровищницы, лежали на счетах в банках нескольких стран. А я вернулся в Россию с небольшой суммой, запретив себе вспоминать, до какого то времени, о прошедшем.
Конечно, не сразу, но через определённый период начало получаться жить и не чувствовать за спиной такой большой фактор поддержки, как содержимого «моего кармана» ТАМ. Для сейчас – у меня есть то, что есть. Я решил – начинаю с малым и тут. Всё!!! Только так, потому что так хочу.
Год назад моя фирма заключила договор с одной французской компанией на поставку к нам электротоваров, ширпотреба и прочей быттехники. Переговоры длились три месяца. Французы оказались толковыми ребятами, да и много наших соотечественников среди них было. Мы договорились. Под видом всего этого барахла к нам должны были привести высококлассное компьютерное оборудование, видеомагнитофоны, спутниковые антенны и много ещё чего подобного. Речь шла о очень крупной сделке: три миллиона долларов. Мои ребята ездили с французами на склады, проверяли товар. Я нашёл спонсоров – разумеется, своих денег таких не было, люди были знакомы со мной много лет и знали меня хорошо. Один из них, бывший министр, меня уговорил подкорректировать начальный план. Предоплату в половинном размере мы перевели французам, а вторую договорились по получении товара перевести.
А машины, три огромных фургона, тормознули на границе Польши-Белоруссии.
По телевидению в новостях, на всю страну, сообщалось, что белорусская таможня задержала крупную партию контрабандной электротехники. Оно и верно, документы то были оформлены на простой малоценный товар. А там техники, как сообщал телеведущий, на два миллиона долларов. Расследование не привело ни к каким результатам, покупатели – продавцы использовали подставные фирмы так, что концов никаких не смогло следствие отыскать.
Товар ушел в госструктуры. Якобы. На самом деле он кружным путём вернулся ко мне. Я человек маленький, сплавил его по наторенным тропинкам. Деньги спонсорам вернулись с процентами, разумеется, мне тоже досталось кое-что.
А французы никакой предьявы не сделали. Какие то тихие оказались. Договор то был соблюдён: вторая половина денег после получения товара. А его мы не получили. Всё по честному.
Да-а-а. Тихие. Просто, хотя просто ничего не бывает, они ждали возможности рассчитаться, по-своему рассчитаться. На столе передо мной лежал рекламный буклет тех товаров, что «не дошли» до меня. Значит, мои «гости» - это от тех французов.
Времени до утра оставалось совсем ничего.
* * * * * ** * ** * ** * ** * * ***
В тот момент, казалось, у меня нет выбора. На пять лет, а всё было очень серьёзно, большие деньги шуток не любят, быть вырванным из жизни, значило потом, если потом наступит, начинать всё сначала.
Хорошо, не сначала. Деньги найдутся. Искать их и не надо. Они есть.
Но ведь сейчас уже не поверят и неотпустят, их не переубедить.
Вот же влип!!
Можно сказать, миллионер, развлекающийся в шахте!!
Камень на шею – нет, конечно нет. Но в шахты? Бред. Но если и да, я пойду на это сознательно. Не вынужденно, а с желанием пройти эту дорогу с наименьшими потерями. Не сломаться. Жизнь никогда не закрывает все двери. Закрыв одну, она открывает другую.
*************
Я вернулся. Не хочу рассказывать, как всё было. Ещё не зажили рубцы, оставленные плетями, ещё ноют раны, а по ночам рука держит одежду, чтоб, сорвавшись с кровати не бежать на работу неодетым. Я вернулся, продал фирму, никому не должен. Никого не хочу больше, и меньше, обманывать.
И то, что где-то ТАМ у меня есть огромные суммы денег, кажется сном. Сил, духовных, начинать какие либо движения в ту сторону нет.
Я вернулся. У входа в мою квартиру меня встречает чистая, ничем не замутнённая радость, предназначенная только мне.
Мой «щенок под дождём», вернее, «щенок из-под дождя» Он вырос. Он такой, такой……
Он лучше людей.
5. прошло время, Паша окреп духом и, разумеется, уехал. Подтолкнуло его не только наличие имеющегося, а и несчастье с его другом – щенок вырос в большого преданного друга. И погиб в бою, защищая хозяина при очередной схватке с плохими людьми. А плохие долго долго боялись даже вспоминать о происшедшем. Те плохие, что выжили после нападения.
А Паша продолжал жить. Уехав в Европу, несколько лет колесил по белу свету как наёмник. Да, да. Завербовался в иностранный легион и воевал, служил. Тоже работа. А, когда решил, хватит, пришло время опять и снова изменить струю жизни своей, ушёл из легиона. Он приобрёл завод. А о том, как его сумел сохранить в трудное время, рассказ ниже.
6.
Решение.
----------------
Завод надо продавать. Другого варианта я не вижу. И есть кому – Фарху. Нашему бухгалтеру. Мы проработали с ним почти десять лет. Не то, чтобы друзья, но отношения и служебные и вне работы были всегда хорошие. Он одинок, я тоже. Мы иногда могли вместе посидеть вечерок в баре, заскочить друг к другу в субботу и партию в шахматишки провести. В душу к другому никто не лез. Говорили о том, что каждый счёл возможным сказать сам. Я знал, что он глубоко верующий человек, родом из какого-то небольшого государства в Азии, ближе к Европе. Даже название его помнил - Чучерстина. Мне и в голову не могло придти, что он там министр финансов.
Завод, директором и владельцем которого я являюсь, тоже малое государство. Как в рождённом кем-то выражении: Государство в государстве. Что он выпускает? О, это военная тайна. Ну ладно, за доброй беседой и вкусной, ароматной рюмкой чая расскажу. Он выпускал оборудование, приборы для военной техники, оружие новейших образцов, напичканное электроникой и ещё множеством разной разности, которые учёные придумывают для борьбы с самым страшным зверем – человеком.
Последние пять лет этот завод являлся исключительно моей собственностью. Конечно, владеть таким заводом – это что-то. Каким путями, сколько усилий, денег, здоровья, жизни, ушло для этого, не хочу вспоминать. Важно то, что есть. Завод был моим, а сейчас я его продаю. Представителю государства, желающего иметь свой военный завод. Займёт он десятую часть территории этой страны, деньги у них есть, а министр финансов ихний — мой добрый знакомый, верный и честный бывший бухгалтер, теперь бывший.
Такие вот финты в жизни случаются. Чтоб продукция завода была лучшей, надо всё время внедрять новые технологии, используя последние открытия науки и техники. За возможность эту надо платить, как и за всё в жизни. А в последние годы количество нового растёт как снежная лавина. Растут и затраты на приобретение нового. Теперь-то, вспоминая с расстояния времени, я понимаю, что было что-то нечисто. Не может быть такого резкого всплеска открытий и изобретений. А если и да, в жизни всё возможно, то уж не на протяжении целого года. Слишком маловероятно такое совпадение. Да ещё много всячины разной и вот результат – долги.
Команда у меня была подобрана проверенная: грамотные ребята, каждый в своей области академик. Инженеры, ученые, экономисты, администраторы, финансисты.
О том, как я их собирал, можно романы писать. Кого из тюрьмы вытащил, кого от крайней нищеты сберёг. За одним ездил в Африку, он там закопался на малом острове, рыбак! Это человек, который создал сварку плазмой и лазером с одной установки. Другой, в прошлом начальник цеха в тысячу человек, на космос работал. Когда я его нашёл, сидел на лыжной базе. Инструктор, как ноги в лыжи вдевать. Вообщем, сомневаться в ком-либо я не мог. И, однако же, имел место факт: завод в долгах. А это не у соседа на пузырь одолжить. На собрании акционеров решили – продавать. Заниматься этим мне.
Фарх пришёл ко мне и рассказал, что правительство его родины уже полгода рассматривает предложения о продаже заводов, так как решило приобрести военный завод. Рабочая сила дешёвая, горные реки дают энергию, уголь и руда имеются. Ну и всё в таком же духе. Деньги есть. Только о цене договориться. Таки, почему нет?!
Я влетел. То бишь сел. В большую кучу дерьма. И дерьмом же накрыт. Да и вообще меня больше нет. Боже, если ты есть, то скажи за что? В душе угли, сердце печёт, в голове пусто, ноги ватные и в руках та-а-кой колотун! Я не могу больше, мне плохо, мне больно, мне пусто.
Где я? Обвёл взглядом вокруг. Деревья, я сижу на лавке, асфальтовые дорожки. Вдали дети, женщины, но рядом никого. Место тут неприглядное, возле лавки бычки сигарет, затоптанные пластиковые стаканчики, обрывки тряпок, бумаг, ещё какой-то мусор. Я, Я и в таком месте?! Что делаю тут? Зачем?
Мой взгляд упёрся в дерево, переполз на листву, ещё выше -- голубизна и чистота неба резанули не глаза, нет, глубоко и где-то внутри. И там, вдруг, неестественно мгновенно, возникла металлическая раскалённая игла, господи, как обидно, как больно, как я не знаю что. Да что же это твориться на белом свете?
За час до этой минуты, я сидел спокойно в своём кабинете, а в дверь входил директор нашего банка. Бледный, весь взъерошенный, в течении четверти часа он объяснил мне, что гарантийный чек не будет оплачен, что три фирмы, через которые шли деньги за завод, прекратили своё существование в тот день, когда поезда с оборудованием заводским пересекли нашу границу.
И ещё он доложил мне, что ему стало известно всё за полчаса до визита ко мне, что на нашу адвокатскую контору, где хранились документы договора о покупке-продаже завода, совершён налёт и всё, всё до последней бумажки сгорело в огне, а также сейфы там все вскрыты и пусты.
Когда происходил этот разговор, в кабинет вбежал начальник охраны.
--- Простите, что перебил. Несчастье с Фархом. Мёртв. Застрелен на пороге своего дома. Вот письмо для вас, пришло только что, от него, а отправлено вчера.
Пальцы не слушались меня, но я вскрыл конверт.
«Я прошу, пойми меня.
Это письмо нужно мне, наверное, и тебе. Хотя ты уже много знаешь, недосказанность остаётся. Я честен сейчас и перед тобой и перед богом и перед собой.
Наверно тебе уже понятно, что последний год я работал не с тобой, а против тебя. Иначе не мог, это нужно было для моей страны, такова воля богов.
Я специально вёл финансовую политику завода так, что бы мы оказались в долгах и были вынуждены продать завод. Это была давно и хорошо разработанная, масштабная, учитывающая всё операция наших спецслужб. Было прсчитанно: и твои увлечения женщинами, прости, но некоторые из них были от нас подведены под твоё внимание, и болезни твоих близких – их пользовали наши врачи, и проблемы и жизни всей команды твоих помощников. Никто не должен был заметить процесс вовлечения завода в увеличивающиеся долги.
Все были заняты самой работой и собой. И мы этому способствовали.
А двое моих замов не могли не погибнуть. Это была не случайная автокатастрофа. Ребята слишком много поняли.
И первый начальник охраны, наш храбрый вояка, умер не от инфаркта. Он был здоров. Но, расследуя аварию моих замов, он стал уделять много времени моей особе.
Моя страна должна быть сильной. Такова воля Богов! И нам удалось сделать всё так, как планировали.
Но я виноват перед тобой. До последних дней мне не было известно, что в нашем правительстве решили получить двойной выигрыш. И завод приобрести и деньги не платить. Вчера ко мне приходил человек с родины. Мы с ним росли вместе, поэтому со мной он был откровенен. Он передал мне план заключительного этапа операции и я всё понял. Идти против своего правительства не могу. И не хочу. Однако и ты для меня значишь очень много.
Поэтому я сделаю последнее, что могу для тебя. Знаю, тебе будет очень плохо. В конце письма номер счёта в банке. Ты сможешь получить эти деньги, они помогут тебе скрыться и жить какое-то время. Это мои деньги, прошу тебя, прими их. Там же в банке тебя ждут новые документы.
Это письмо не может помочь тебе изменить случившееся. Уничтожь его.
Прости, если сможешь.
Увидимся, на этом или на том свете, но увидимся. Всё.
P.S. законы работы спецслужб одинаковы везде. В разговоре с моим другом детства прозвучала фраза: все свидетельства нашей работы здесь должны исчезнуть. При этом он пристально посмотрел мне в глаза.
Это всё, что он мог сделать для меня. Так же, как и я по отношению к тебе, против того, что приказано свыше – от правительства, от начальства, а может и ещё от кого самого высокого, он не может идти. Я обречён погибнуть.
Там, в моей стране, мой соперник за пост Минфина, он же и в руководстве спецслужб. Это, как ты иногда любишь говорить, тебе информация к размышлению. Я не прошу тебя ни о чём. Только верю, ты всё понимаешь. Хотя ты и не бог. А жаль.
Такова воля свыше.
Прощай, живи и не держи на сердце зла».
Прошедшая неделя кажется одной беспрерывной нитью изматывающего нутряного мрака. Кажется, что кто – то ухватил клещами её и тянет, тянет, она не рвётся, а, только растягиваясь, увлекает за собой всю мою плоть, всю душу. Но я при этом никак не могу закончиться, нет конца этому. И нет возможности остановиться, собраться, противостоять всему происходящему, найти в себе силы один раз и окончательно прекратить всё. При это нужно, нужно – чую это интуитивно, на краю своего всё ещё сохраняющегося сознания, внешне не проявлять того, что внутри.
За эти дни провёл перерасчёт всего, что у меня осталось. Немало, но это одна тысячная от стоимости завода, от величины долгов. Какое там, тысячная, практически это во много раз меньше.
На Большом Совете я услышал то, что ожидал. И кое-что новое. На их месте я был бы, наверное, более суров. Да каждый на своём. И это хорошо для меня. Они верят, что я не сбегу, верят, что сделаю в сложившейся ситуации всё, что может человек, и даже более. Вообщем верят в меня и мне. А ведь вопрос касается не просто денег, и даже не больших или очень больших денег. А очень очень очень больших и, естественно, тут уж и политика желает вмешаться. Мне дали время. Время, мои силы и мои средства. Но что, что я могу сделать?
Думай голова, картуз куплю.
===== ============= ===== == =
-- Докладывайте, полковник! -- Президент вытер лоб платком и повернулся к стене за спиной. На стене, от пола до потолка во всю ширину комнаты, висела карта.
-- Неизвестный противник продолжает обстрел наших аэродромов. Практически дееспособным остался один, в столице. Час назад там совершили посадку три самолёта. Это десант. Они захватили аэропорт, радиостанции, теле- и радиоагенства, все почтовые отделения, вокзалы авто- и железнодорожные. Казармы гвардии блокированы, банки, госучреждения, полиция, военные училища. И наш президентский Дворец. Связи нет ни с кем, телефоны и мобильные и радио неработают. Данные получены только потому, что всех, направляющихся сюда, в президентский дворец, пропускают, обыскивая и отбирая исключительно оружие. Блокированы все гостиницы с иностранными туристами и журналистами.
--У нас что, вообще нет связи ни с кем? А что войска на границе? Где, черт возьми, наши генералы, министры? Никто не может оказать сопротивление? Кто на нас напал? Кто они?
-- Связи нет ни с кем. На улицах патрули. Практически за три часа неизвестные войска захватили всю нашу территорию. Сопротивление оказать им не смог никто. Мы не могли и предполагать такую масштабную операцию. Это война. Не знаю с кем. Из докладов прибывших, Эти не зверствуют, жертвы только там, где им всё же пытаются сопротивляться. Погибших, проще говоря, единицы. Разговаривают захватчики на всех языках, наши слышали разговоры на английском, немецком, французском, русском и ещё на многих. Профессиональная подготовка их превосходная. А колличесто их, Господин Президент, я не понимаю, просто не понимаю, что и почему происходит, но их так много, что я не знаю просто, где их нет.
-------------- ------------------ ---------- ---- --
---- Первый, через пять минут они начнут прибывать. Все уже на подходе. У вас порядок, вы готовы?!
----Да, у нас всё подготовлено.
Человек, в пятнистом маскировочном комбинезоне, как и у всех солдат возле него, на лице «шапка террористов» и спецназовцев, с прорезями для глаз и рта, отложил в сторону радиотелефон. К нему подбегали с докладами, он давал указания, понятно, что это офицер. Посмотрев на часы, человек повернулся в сторону гор и прислушался. Вначале робко, потом всё усиливаясь и заполняя уже всё вокруг, донёсся из-за гор какой-то шум, вот он перерос в рокот, резко и стремительно в небе понеслись к вокзальному перрону, где всё и происходило, тёмные стрелы.
Вертолёты! Один, другой, третий……восьмой, девятый….. Они зависали на минуту в воздухе, вниз с них летели канаты, прикреплялись к ящикам и, не задерживаясь, взлетали ввысь, а там уж начинали движение обратно в сторону гор и исчезали за вершинами. Одновременно загружалось пять вертолётов, затем они освобождали место следующей пятёрке. Работа двигалась споро, без криков, Одни люди в пятнистой форме занимались погрузкой, другие стояли в оцеплении, на перроне, на крышах зданий. Людей было много, но отсутствовала всяческая суета. Темп, темп…
--Пятый, Всё, уложились в два часа. Сейчас начнём сами загружаться.
Офицер ещё раз посмотрел на часы, махнул рукой:
- Уходим!!!
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»
Я налил в два стакана апельсинового сока и один поставил на стол возле человека, сидящего в кресле. Затем подошёл к столу и сел в другое.
Седые волосы, широкие плечи, волевые складки у рта, морщины, жёсткий взгляд. Такой не забудется, если хоть раз доведётся его увидеть. А уж знать, кому он принадлежит, дано не многим.
--Генерал, вы сработали прекрасно! — я приподнял свой стакан, как бы салютуя им.
-- За то и платят нам, что хорошо делаем то, за что берёмся. Вы знаете, я много повидал на свете, но то, что вы придумали — он развёл руками — вызывает восхищение вами. Как вам в голову мог придти такой вариант решения проблемы? Это же мог получиться международный скандал! Вы авантюрист!
Я и генерал — давние знакомые. Он с наемниками работал уже тогда, когда был капитаном. А я у него дошёл до сержанта. И связывают нас не только деловые отношения, но и дружеские симпатии, чисто по-человечески. Он меня никогда не подводил, так же, как и я его. И, всё же, обратиться к нему меня заставила только крайняя необходимость. Я просто не мог представить себе другого варианта.
-- Хорошо, я расскажу, как придумал всё это. Есть такая присказка, что бог хранит своё имущество. А у меня в тот момент, когда всё случилось, было такое состояние, что я кончился. Да, уехать и жить безбедно, да так, что меня никто и не нашёл – мог бы, средств то хватало. Но разве это был бы я? То, что в меня верили, и дали время на решение проблемы, меня встряхнуло. Только не обязанностью, а просто как бы внутри что-то сказало: Да кто ж я, кто? Вот этот вдребезги духовная развалина или тот, кого я знал столько лет. Я что, сам себя обманывал? И тогда, когда я вспомнил, вспомнил, что я не «бумажный дракон», не пуля из дерьма, всё стало на свои места. Меня ударили. Пропустил, подставился. Упал – встань. Дверь закрылась. Другая открыта – жизнь не закрывает все двери сразу. Я тогда сидел в своём кабинете, а перед глазами на стене фотография: помните, мы с вами, с ребятами, на вокзале перед отъездом домой. Я долго смотрел на неё. В голове пустота какая-то, мысли как-то отрывками проскакивали. А потом спокойно и чётко пришло: помолись. В окопах не бывает неверующих. Это сказал другой генерал. Но ведь верно, кому как не нам это знать. Скажу честно, я не успел это сделать. Потому что следующая родилась сразу: а что тут думать, вот же и ответ на вопрос «что делать?» Вот, то, на что смотрю.
И позвонил Вам.
--- Ты поступил верно, парень. А что, я научил вас не только воевать?! -- генерал улыбнулся.
---Так точно, сэр!!!
|
| | Цитата || Развернутый вид || Печать || Комментарии:0 | |
| Нет комментариев к выбранной записи. |
|
|
|
